Но, слава Богу, в этот момент мы вошли в дом и она замолчала.
Завтрак прошел тихо, так как миссис Долсон отсутствовала. Я эгоистично обрадовалась её мигрени и, слопала целых пять оладий с персиковым джемом.
Когда мы возвратились в домик, все уже сияло чистотой. Правда, кровать так и осталась без полога. Но это даже радовало, хоть немного меньше ненавистного розового цвета.
— Это самое лучшее, что ты сделала прошлым вечером, — сказал Фрэнк, указывая на пустой каркас.
Я пошатнулась, как от удара. Лицо Фрэнка было хмурым и отчужденным. Но я не дам ему знать как мне больно.
— Рада, что доставила удовольствие, — двусмысленно сказала я. — Хоть в чем-то угодила…
Его лицо помрачнело, и он схватил меня за руку. Наши взгляды скрестились как острые шпаги.
— Почему ты мне не сказала? — наконец спросил он.
Я молчала, только сердито сверлила его глазами.
— Хорошо, попробуем по-другому: почему ты не сказала мне, что ты ещё девственница?
— Это что-то меняет? — прокаркала я.
— Да, и очень многое. Между нами вообще ничего не должно быть. Я нарушил правила и признаю свою вину, — угрюмо сказал он.
Я фыркнула.
— Какое благородство, Фрэнк. Ты еще мне предложение сделай, — я мерзко засмеялась. Его глаза прищурились. В этот момент я была противна сама себе, но не знала, как ещё спасти свою гордость. Я вырвала свою руку и отвернулась.
— Почему ты все всегда усложняешь? Когда у тебя следующая менструация? — спросил он.
Я резко повернулась, собираясь сказать что-нибудь резкое, но, когда увидела лицо Фрэнка, остановилась. Оно выражало муку и вину.
— Если ты насчет ночи переживаешь, то можешь быть спокоен: со дня на день ожидаю, — спокойно сказала я.
Он задумчиво посмотрел на меня и отвернулся к окну.
Нужно было срочно менять тему.
— Эээ… о чем вы с Ричардом говорили утром? — вполне дружелюбно спросила я.
— Он спрашивал, почему ты кричала ночью? — ответил Фрэнк. При этом голос его звучал как-то странно.
И зачем я только спросила. Сама себя поставила в неловкое положение.
— И что же ты ответил? — осторожно спросила.
Фрэнк повернулся, на лице его впервые за сегодняшнее утро появилась широкая улыбка.
— Я сказал, что ты в страсти себя не контролируешь: кричишь, материшься, кусаешься и даже бьешься, если я что-то не так сделаю, — он приподнял брови над озорными глазами и хмыкнул, явно довольный сам собой.
Меня же это просто вывело из себя. И так утро тяжелое выпало, теперь ещё я буду стесняться показаться из дома.
— Как ты посмел? — зашипела я на него. — Он подумает, что у меня не все в порядке с головой.
— И не сильно ошибется, — продолжал издеваться Фрэнк.