Затем Грей позвонил брокеру и отдал ему лаконичные и ясные инструкции. Если подтвердится самое худшее, ему понадобится максимум наличности.
А потом пришла очередь самого тяжкого. Он обернулся и увидел, что Моника смотрит на него широко раскрытыми, исполненными тревоги глазами.
— Что все это значит? — тихо спросила она. Грей внутренне собрался, затем взял Монику за руку и сказал:
— Пошли к матери.
Она хотела спросить что-то еще, но он только покачал головой.
Ноэль допивала чай и просматривала светскую колонку газеты Нового Орлеана. В Прескоте выходил свой небольшой еженедельник, в котором регулярно упоминалось ее имя, но для нее было гораздо престижнее прочитать о себе в газете из Нового Орлеана. А там пропечатывали ее имя довольно часто, чему завидовали прочие леди в округе. На ней было ее любимое белое платье, волосы были закручены сзади французским узлом. Красилась Ноэль мало, но умело. Драгоценностей тоже носила немного, но все дорогое. Во внешнем облике Ноэль не было ничего кричащего и вульгарного. Она не носила бантов, а все элементы одежды гармонировали между собой по цвету. Словом, чистые классические тона. Она даже ногти покрывала только прозрачным лаком.
Ноэль подняла глаза на вошедших Грея и Монику и на мгновение задержала взгляд на их сцепленных руках. Она ничего не проронила по этому поводу, ибо это было бы проявлением ее личного интереса к ним, что вызвало бы у них ответный личный интерес к ней.
— Доброе утро, Грей, — сдержанно, как всегда, поприветствовала она сына. Если Ноэль и ненавидела кого-нибудь лютой ненавистью, то об этом невозможно было догадаться, ибо голос у нее всегда был исключительно ровный и в нем не было ни намека на какие-либо эмоции, будь то дружелюбие или гнев. Ноэль считала, что эмоциональность в голосе свойственна многим людям, а она не хотела вставать с ними в общий ряд. — Может, заказать еще чаю?
— Нет, спасибо, мама. Мне нужно поговорить с тобой и Моникой. Случилось нечто весьма серьезное.
Он почувствовал, как задрожала рука Моники, и крепко стиснул ее.
Ноэль отложила газету.
— Может, нам уединиться? — спросила она, беспокоясь, что их подслушает кто-нибудь из прислуги.
— Не нужно. — Грей выдвинул стул для Моники, а сам встал у нее за спиной и положил руки ей на плечи. Он понимал, что Ноэль будет огорчена услышать то, что он собирался сказать. Но знал наверняка, что Монике придется гораздо тяжелее. — Хотел смягчить, да вижу, что не получится. Как ни крути, а все одно выходит. Отец не оставил записки, но, судя по всему, он сбежал вместе с Рини Девлин. Их обоих нет в городе.