Следствие велось предвзято. Командование флота упирало на то, что произошел именно бунт. А за это в военное время полагались весьма строгие наказания, вплоть до смертной казни. Факты подтасовывались. Например, во время общего галдежа кто-то крикнул: "Бей баранов!" Старший офицер, являвшийся остзейским немцем и обладателем баронского титула, заявил следователю, что матросы призывали бить не баранов, а баронов. Изменение одной лишь буквы в слове придавало выкрику политическую окраску. Подобными натяжками изобиловало все состряпанное против гангутцев дело.
Нам, рядовым матросам, в то время не были, конечно, известны все обстоятельства событий на "Гангуте", а тем более ход следствия. Мы пользовались лишь слухами и, к сожалению, не всегда точными вестями "матросского телеграфа". Одно было ясно: готовится расправа над неповинными людьми. На флоте шло глухое брожение. Подпольный большевистский комитет на "Павле I" в эти дни особенно остро чувствовал, что отсутствие связей с другими кораблями резко ограничивает рамки партийной деятельности. События на "Гангуте" убедительно показали, что разрозненные выступления не только бесцельны, но даже опасны для общего дела, потому что позволяют властям расправиться с недовольными поодиночке. Это подстегнуло нас. С новой энергией мы начали искать контакты с другими большевистскими организациями. Наконец установили связь с ячейками на линейных кораблях "Петропавловск" и "Цесаревич". А вскоре нам неожиданно представился случай связаться с подпольщиками за пределами Гельсингфорса.
Произошло это при следующих обстоятельствах. В конце октября 1915 года "Павел I" направился в Кронштадт для ремонта и подготовки к зимней стоянке. Осенняя Балтика встретила нас неприветливо. Холодные волны одна за другой накатывались на корабль, пронизывающий сырой ветер свистел в снастях, выдувал последние остатки тепла из-под матросских бушлатов. И все же команда радовалась перемене обстановки, возможности побывать в другом городе.
В связи с этим походом возникли некоторые планы и у нас, подпольщиков. Наша центральная пятерка поручила каждому члену партии через знакомых и родных узнать что только можно о кронштадтских большевиках. Первым радостную весть принес нам матрос четвертой роты Василий Ломакин. На берегу он встретил своего двоюродного брата Федора, который тоже служил на флоте. Это была на редкость счастливая встреча - родственник Ломакина состоял в нелегальной организации и имел задание установить связь с нашим кораблем. Он сообщил, что на "Павел" придет представитель кронштадтского подполья.