— Извините. Муж у меня там больной... — виновато проговорила Анна Степановна.
— Да? Он дома? — с интересом среагировал милиционер. — А с ним поговорить можно?
— Поговорить? Нет. Нет. Сейчас нельзя. Врачи запретили. Может быть, потом когда-нибудь... — решительно возразила Анна Степановна.
— Тогда, может быть, и папку искать будем потом, когданибудь?..
— Нет-нет! Ее необходимо найти как можно быстрее. Там документ...
— ...«Огромной исторической важности». Знаю, читал ваше заявление. Ну и что за такой архиважный документ пропал у пенсионера Кузнецова Анатолия Федоровича? — Милиционер сочувственно посмотрел на Анну Степановну. — Жалоба в Верховный Совет на порнуху по телику? В трех экземплярах — третий в газету?
— Муж сроду не жаловался! Даже когда его исключили из партии в шестьдесят восьмом за Чехословакию.
— Так-так... — хмыкнул Зубков. — Тогда это, наверное, письмо в ООН по поводу озоновой дыры. Очень серьезная проблема. Многие пенсионеры сейчас пишут, проекты свои предлагают... Говорят, что миллиарды дадут тому, кто найдет решение. Зелененькими, кстати!
— Напрасно вы иронизируете, Михаил Васильевич. Мой муж серьезной работой занят.
— Какой? — деловито спросил милиционер.
— Пишет историю КПСС.
— Чего-чего?.. — Зубков с трудом сдержал смех.
— Я непонятно объяснила?
— Нет, нет. Я вспомнил. История. Ну и кто же дал ему такое важное задание?
— Никто. Он уже давно пишет. Сам. Хочет написать объективную, честную историю коммунистической партии. Это очень нужное дело, Михаил Васильевич.
— Ну понятно. Мне один такой чуть глаз палкой не выбил.
— То есть как? — удивилась Анна Степановна.
— А так. — Зубков на мгновение замолчал, словно вспоминая, и неторопливо продолжил: — Я в оцеплении стоял. На митинге. Народу ведь не хватает, вот и стоим там, вместо того чтобы преступников ловить. Ну стою, значит. А один старичок вдруг на меня как попер: пусти, кричит, жандарм, мне в Кремль очень нужно, я там кой с кем разобраться должен. Я ему вполне культурно: вы, папаша, во-первых, не прите, а вовторых, я вам не жандарм, а лейтенант милиции и бывший комсомолец. Тут он как взбесился: «Бывший?! Ах ты, предатель! Вот я тебе сейчас покажу, иуда!» И палкой мне прямо в лицо тычет. Хорошо, у меня реакция, как-никак кандидат в мастера по самбо. Может, это ваш муж был? — лукаво прищурясь, добавил Зубков.
— Мой муж на митинги не ходит.
— Вот это очень правильно. Пусть лучше историю пишет, но органы внутренних дел в нее не втягивает. У нас работы и так хватает.
Милиционер встал.
— Вы что?! Вы уходите, — испуганно воскликнула Анна Степановна.