Бартоломью зацепился тростью за ручку двери и с грохотом захлопнул ее за собой. Резкая боль пронзила его ногу и обожгла колено, но он не собирался останавливаться.
Выругавшись, Бартоломью пошатнулся и ударился бедром о стоящий в холле столик. «Не смей падать», — приказал он себе, опираясь рукой о стену. Какой же он идиот, что позволил себе напиться на голодный желудок на вражеской территории.
Дверь позади него отворилась, и до слуха Бартоломью донесся приглушенный шорох юбок и шепот: «Тереза, не надо» и «Оставь его».
Тереза схватила Бартоломью за руку. Полковник резко развернулся и едва не потерял равновесие.
— Не смейте ко мне прикасаться, — прошипел он.
Тереза решительно подняла на него глаза, и Бартоломью не увидел страха в их серо-зеленых глубинах.
— Не будьте глупцом, сэр. Возможно, они и страшатся обидеть вас или ранить ваши чувства неосторожным словом. Но я не такая.
— Вот именно поэтому я и ухожу.
— Вы уходите не из-за меня. Проблема в вас самом. Когда рядом нет людей, которых вы могли бы обидеть, ругайтесь сколько влезет. Дьявол! Видите? Я тоже умею ругаться. Только я предпочитаю этого не делать, потому что считаю подобное поведение слишком вульгарным.
— Куда подевались ваши манеры?
— Вы меня разозлили.
— Все, с меня хватит. — Бартоломью снова споткнулся.
— Что ж, а теперь я попытаюсь извиниться за свое поведение. — Тереза нырнула под руку полковника и обняла его за талию. — Вы приехали в экипаже или верхом?
— Верхом, — пробурчал Бартоломью. Ему не нравилось то, что происходит, как не нравилось прикосновение руки девушки. Да и разве могла столь хрупкая особа удержать его от падения? — Мне не нужны ваши извинения.
— Но вы все равно их получите. Так что спорьте с самим собой. — Тереза толкнула одной рукой входную дверь и помогла Бартоломью выйти на крыльцо. — Ваш конь оседлан. Значит, вы с самого начала не собирались оставаться.
Голос Терезы звучал укоризненно, но поскольку она была права, Бартоломью не стал ничего отрицать.
— Верно, не собирался. И следовательно, не нуждаюсь в ваших извинениях.
— Остается лишь удивляться, как вас только пригласили сюда, с такими-то манерами. Вернее, отсутствием таковых.
Бартоломью нахмурился:
— Им пришлось. Ведь они моя семья.
— И благодарите за это Бога, иначе кто-нибудь из присутствующих непременно поколотил бы вас.
Бартоломью недовольно посмотрел на Терезу.
— Знаете, я совершенно не нахожу ваши шутки смешными.
Она стойко выдержала взгляд.
— В таком случае вам нужно совершенствовать свое чувство юмора. Почему бы вам не заглянуть завтра на бал к Харамунду? — спросила Тереза, забирая из рук Бартоломью трость, чтобы тот мог взяться за луку седла. — Я очень люблю танцевать, полковник.