— У вас весьма острый язык, Лакаби, — рявкнул Толли. — Только держите его за зубами.
Отвесив поклон, камердинер наклонил зеркало так, чтобы Бартоломью было удобно.
— Хорошо, полковник.
Процесс занял больше времени, чем обычно, но оно и неудивительно — рука Бартоломью то и дело уставала и начинала дрожать. К тому времени как Лакаби забрал у него бритву и подал полотенце, Толли готов был снова лечь спать. И все же, стиснув зубы, он продолжал сидеть.
— Доктор Прентисс сказал, что вам можно только чай, говяжий бульон и подсушенный хлеб, — сообщил слуга, вновь раскладывая бритвенные принадлежности на столе. — Так что принести вам на завтрак?
— Чай, гренки и пару яиц пашот. — У Бартоломью не было аппетита, но ему нужны были силы, чтобы не оставаться в постели ни на секунду дольше, чем необходимо.
— Прекрасно. — Камердинер и глазом не моргнул. — Вернусь через минуту.
Едва только Лакаби скрылся за дверью, Бартоломью свесил здоровую ногу с кровати и попытался дотянуться до трости, которую кто-то оставил возле кресла.
— Проклятие, — пробормотал он, гневно взирая на полированную палку из обожженного ясеня — свою «третью ногу», которая находилась вне пределов досягаемости.
— Вы ругаетесь, даже когда вас никто не видит? — раздался с порога веселый женский голос. — Надо же, какая верность собственным принципам!
Бартоломью опустил руку. Теплая волна окатила его с головы до ног. У него вдруг возникло ощущение, что всю спальню залил солнечный свет.
— Я уже побрился, — сообщил он, когда Тереза вплыла в его спальню в шуршащем платье из желтого муслина. Ее глаза радостно блестели. — Простите, но я не знал, как далеко вы можете зайти, помогая несчастным вроде меня.
— Хм. — С кокетливой улыбкой Тереза подошла к постели и, наклонившись, провела пальцем по щеке Бартоломью. — Очень гладкая, — произнесла она неестественно высоким голосом.
Нет, черт возьми, этому пора положить конец. Бартоломью перехватил руку Терезы.
— Кажется, я предупреждал вас, что меня не стоит дразнить, — пробормотал он.
— Не вздумайте меня целовать. Это неприлично, — не осталась в долгу Тереза. Она положила свободную руку на плечо Толли и, наклонившись, коснулась его губ своими.
Ну и кто из них более напорист? Потянув Терезу за руку, Бартоломью усадил ее к себе на колени. Он не знал, что у нее на уме, но, похоже, он ей нравился. И Бартоломью отчаянно надеялся на то, что это действительно так.
Тереза тихо застонала, и от этого звука по телу Бартоломью прокатилась чувственная волна. Внезапно те десять месяцев, в течение которых он не имел плотских отношений, показались ему вечностью. Если быть честным до конца, Толли уже не ждал, что вновь сможет кого-то захотеть, но эта дерзкая девчонка заставила его забыть обо всем на свете при помощи единственного вздоха и поцелуя.