— Не богохульствуй! — оглядевшись вокруг, словно ожидая молний с ясного неба, прошептал Аль.
— Да ладно тебе! — небрежно махнул рукой горожанин. — Никогда не поверю, что ты набожен, словно выжившая из ума старуха! Что же до меня, то я очень даже высоко ценю мудрость богов. Выше, чем ты. Ведь я не считаю их поступки бессмысленными. И не иду против их воли, — поджав губы, он качнул головой. — Когда считаешь, что прав, нужно стоять на своем до конца, убеждая всех остальных!
— Я так не умею, — вздохнул юноша.
— Было бы лучше тебе поскорее научиться. А заодно поискать по закоулкам своей души решимость и властность. Сдается мне, они тебе понадобятся.
— Зачем? — Аль глядел на него с выражением скучающего безразличия. — Зачем мне это? Я ведь не собираюсь становиться царем.
— Еще чего не хватало! — хохотнул за его спиной старший брат, который без особого труда в один и тот же миг командовал работой тех, кто занимался поклажей, и подслушивал разговор предпочетших увильнуть от этого занятия. — Нет, это не просто шутка, это Шутка: маленький Аль-ми — царь! Да скорее небо и земля поменяются местами, чем… Царь! — мотая головой, он, бормоча что-то себе под нос, пошел вперед, собираясь возглавить их маленький караван, готовый двинуться в путь.
— Он прав, — глядя ему вслед, проговорил младший царевич.
— Что скорее небо поменяется местами с землей? Занятное, должно быть, зрелище. Интересно будет посмотреть.
— Тебе долго придется ждать. Я не хочу становиться царем.
— А это не важно, что ты там хочешь или не хочешь. Если боги решат, что так должно быть, так оно и будет. Тебя никто и спрашивать не станет.
Аль, усмехнувшись, качнул головой, совсем как только что его брат. Все-таки, они были похожи. Нельзя сказать, что как две капли воды, но не без сходства.
— Зря смеешься, — скользнул по нему проницательный взгляд внимательных глаз.
— Да ладно тебе, — небрежно махнул рукой юноша. — Сам подумай: какой из меня царь?
— Но ты же царевич!
— Ну и что? Не знаю, как сейчас, но в древние времена было множество царей, рождавшихся в семьях обычных горожан. Даже нищих.
— Невозможно!
— Почему? О них даже легенды написаны. Хотя бы царь-основатель.
— Он был воином, — проговорил поравнявшийся с ними высокий худощавый паренек с сильными мускулистыми руками и острым, как лезвие кинжала, взглядом холодных глаз.
— Да, — согласился Аль, — но прежде чем стать воином, он бродяжничал.
— Нет! — вскричал тот, кому Ему казалось, что даже само предположение, что так могло быть, оскорбляет память о великом герое, походить на которого он мечтал больше всего на свете.