"Не обращай внимание".
— Царю нужна свита — толпа обожествляющих его прихлебателей, — процедил Лот сквозь стиснутые зубы. — А свите нужен царь, без которого она ничто. Но — один единственный царь. Как говорится, не больше, не меньше.
— Что это блоха там вновь запищала? — резко повернулся к Лоту Лиин. Его рука вновь многозначно опустилась на рукоять меча.
— Блоха пищит, потому что ей больше делать нечего, — на этот раз, вместо того, чтобы оскорбиться, бродяга ощерился, спеша отплатить сыну воина той же монетой, — а вот тем, кто ею командует, хорошо бы оставить разговоры и отправиться искать пещеру, — впрочем, ответ оказался слишком сложным, чтобы противник понял его.
— И то верно, — соглашаясь, кивнул Лиин, гнев которого улетучился сам собой. — Я пошел. Когда найду пещеру, крикну!
— Если прежде не услышишь мой крик! — Рик, подмигнув приятелю, чью игру тотчас принял, поспешил в другую сторону.
Аль-си тоже сошел с места, на котором стоял, но прежде чем уйти, бросил на бродягу недобрый взгляд. Его скулы дернулись, показывая, что, в отличие от горожан, царевич понял слова Лота, и еще припомнит ему дерзость.
Аль-ми — последний задержавшийся у подножия гор, проводив спину брата, повернулся в приятелю, а затем одобрительно кивнул:
— Молодец! — в его глазах читалось уважение. И доля сожаления, потому что: — Я бы так не смог.
— Учись, пока я жив! — довольный и гордый собой, выпрямился бродяга. — Может, когда и пригодится.
Аль кивнул, соглашаясь. Ему многому еще предстояло научиться. Не ради того, чтобы управлять окружавшими людьми, как это делал брат — младший царевич не питал ложных иллюзий, прекрасно понимая, что у него так просто не получится, потому что он — другой. А чтобы те не могли его задеть, раня душу, чтобы они не хотели, не решались вести с ним себя так, словно он — пустое место.
А затем и он отправился на поиски пещеры.
Сначала юноша, скользя внимательным взглядом по земле, старательно искал тропинку, которая указала бы ему дорогу к пещере. Но снег был девственно чист, за исключением уходивших в стороны цепочек следов, безошибочно указывавших, куда ушли его спутники. Это показалось Алю странным — особенно памятую рассказы Лота о том, что горы полны беженцев. Ему даже было удивительно, что они до сих пор никого не повстречали.
"Должно быть, это потому, что мы недостаточно далеко зашли. Да и кому, убегавшему от опасности, захочется жить на дороге, которая притягивает к себе все беды мира?"
Его переполняло странное чувство. С одной стороны, ему не хотелось ни с кем встречаться. Что он станет говорить этим людям? И вообще, вдруг они начнут обвинять его в том, что он привел беду в их земли, а сам, избежав смерти от руки кочевников, теперь бежит от печати рока? Что бы он ни сказал, пытаясь оправдаться, ему не поверят, потому что он сам себе не верил. В глубине его души было что-то, какая-то частица, которая оплакивала еще живых людей, хороня их, будто предчувствуя скорую смерть.