Алиор никогда не понимал, зачем все эти сложности с именами, которые, являя собой, как ему казалось, лишь вносили жуткую неразбериху в летописи, когда, если не читать их с начала, было не понятно, о каком правителе идет речь.
Как и обычай в отношении царских женщин — жен и дочерей. Считалось, что у царя девочки просто не рождались. Нет, их не убивали, но оставляли вместе с матерями, которые, сразу после родов, как не исполнившие своего долга — произвести наследника — удаляли из столицы. С глаз долой, из сердца вон. Алиор никогда не интересовался, есть ли у него сестры и что с ними стало. Он не знал даже ничего о своей собственной матери. Была ли это та же женщина, что и родившая его старшего брата? Он совсем ее не помнил: как она выглядела, была ли красивой, доброй? С младенчества он был с отцом, который растил их с братом как единственный родитель. Это была еще одна традиция правящей династии, ведшей свое начало от одного из десяти наследников царя-основателя. Лишь эта кровь имела значение. Лишь мужское, жесткое воспитание могло вырастить наследника.
Так было всегда. Потому что жена первого царя Альмиры умерла родами, подарив царю сына. Потом были еще две женщины, каждая из которых умирала, как и первая. Это стало знаком — значит, и рядом ни с кем из его потомков не может быть постоянной спутницы. И он может брать себе новых жен до тех пор, пока у него родится третий сын. Который, последний, обычно и менял на престоле отца. В Альмире правители обычно жили долго. И к моменту их кончины старшие сыновья успевали обзавестись собственными семьями — обычными, с единственной женой и кучей детишек, домом… В общем, судьбой, которую уже не сменишь. И только избранный еще оставался подле отца.
"Может, вот почему брат торопился прибрать к рукам власть, — мелькнула у него в голове мысль, которая словно забрела к нему в голову из прошлого, когда теперь это не имело уже никакого значения, — он боялся, что отец возьмет третью жену, у него родится избранный сын. Но ведь даже это не лишало старших детей прав на престол! Мало ли было примеров…"
— Аль-ми, — на этот раз брат назвал его привычно, видно, решив, что нежданно-негаданно услышанное имя, означавшее, в сущности, уход из правящей семьи, не просто удивило брата, но и напугало его. Ведь одно дело отказаться от врожденных прав по доброй воле, по судьбе, и совсем другое — по чьей-то чужой прихоти. — Видишь, — кривя в болезненной усмешке рот, продолжал Аль-си, — все не так просто, как кажется. Тот, кто был рожден в царской семье, не может не думать о венце на собственной голове. Даже если его наследство потеряно, даже если он — всего лишь бродяга, лишившийся всего по прихоти богов.