— Не было никакого моста. Но ты ведь и сам понял: глупо ждать от снов, что они исполнятся буквально. Они ведь только предупреждают, но не могут изменить будущее.
— Да, я… понял, — ему было неприятно закравшееся в его душу чувство беспомощности. "Неужели все действительно предопределено и ничего невозможно изменить?" — думал он, и эта мысль ужасала больше, чем близость смерти. — Как это случилось? — повторил он свой вопрос.
— Вечером. Метель к тому времени прекратилась, и мы решили поискать место для ночлега.
— Можно было остановиться там, где были. Ты ведь этого хотел.
— Ну да. Только судьба была другого мнения. Голые камни, лишь чуть-чуть припорошенные снегом — не лучшее место.
— Но мы ведь были в лесу… — он уже начал сомневаться, а не завела ли действительно метель их на край обрыва, стремясь покарать наивных созданий, которые слишком доверились духам.
— Там и остались. Только это горный лес. Сорвавшиеся с вершин камни покрывают немалую его часть. Здесь есть свои скалы, хотя и не высокие, но от того только более острые, и свои расселины… — на некоторое время Альнар умолк, опустив голову на грудь. Его брат терпеливо ждал продолжения рассказа, не решаясь торопить его, выражая свое нетерпение поскорее обо всем узнать. Затем, словно очнувшись от мгновенного сна, царевич мотнул головой, откидывая от себя не то нити дремы, не то тяжелые мысли, после чего продолжал: — Ты к тому времени так и не пришел в себя. Кстати, прости меня. Я ведь совсем не сильно тебя бил. Но ты, наверное, упав, ударился головой о камни. Ты напугал всех.
— Вам пришлось тащить меня на себе…
— Ну, мы сделали из веток волокуши. По снегу-то — что сложного? Да и ты не такой уж тяжелый, — он вдруг закашлялся, долго не мог справиться с приступом, потом, наконец, успокоившись, зачерпнул пригоршню снега, поднеся к горячим губам, стал жадно есть.
— Л-ладно, — видя, что долгий разговор утомил брата, попытался остановить его Аль, — я понял.
Но тот явно хотел довести разговор до конца, чтобы больше к нему никогда не возвращаться.
Поморщившись, он потер грудь, после чего продолжал: — К тому же, это ведь была целиком и полностью моя вина — в том, что случилось с тобой. Да и, если подумать, — он вновь опустил голову, словно пряча глаза, — с Риком тоже. Можно было остановиться много раньше, а мне все казалось: нет, плохое место, нужно пройти еще немного, и еще… Кто же знал, что на одном из этих "еще немного" нас будет ждать занесенная снегом трещина.
— Он… — ему вдруг вспомнился Ларг, который, упав в трещину, выжил, однако сломах спину и молчал, не отвечая на зов, не желая быть обузой. Ему стало страшно: а что если с ним случилось нечто подобное и он лежит сейчас, медленно умирая? Но так ведь нельзя! Не звери же они, чтобы бросать умирающих!