На этом разговор закончился.
"Надо хоть немного поспать", — Аль закрыл глаза.
Но сон не шел. Он был рядом, казалось — невидимой птицей вился над головой, легким облаком скользил по небу, но не опускался вниз, всякий раз прогоняемый резкими, как порыв ветра, и такими же мыслями. Наконец, не выдержав, он сел, обхватив ноги руками и уткнув подбородок в колени.
— Царевич, что не спишь? — тихо окликнул его сидевший у костра помощник торговца — светловолосый паренек, который, судя по всему, был ненамного его старше.
— Не спится, — пробормотал Аль, глядя в сторону. Он не боялся расспросов, зная, что, как бы ни были любопытны его спутники, они всегда сдерживали себя всякий раз, когда видели, что царевич не расположен вести разговор.
Посидев немного, Аль, недовольно качнув головой, поднялся, а затем, сам не очень понимая, что делает и, главное, зачем, зашагал в сторону выхода из пещеры.
— Куда ты, царевич? — дозорный провожал его удивленным взглядом.
— Пройдусь, — он небрежно махнул рукой, словно показывая: какая разница?
— Будь осторожен! — приглушая голос, чтобы не разбудить других, крикнул ему вслед дозорный.
— Буду, — Аль вовсе не собирался прыгать вниз с обрыва. Он хотел лишь немного побыть наедине со своими мыслями и попытаться в них разобраться.
Выбравшись из пещеры, юноша огляделся вокруг.
Над миром царила ночь в своем мрачном черном величье.
Искрившиеся над землей звезды были ярки, но при этом — казались какими-то нечеткими, расплывчатыми, словно между ними и землей висела тонкая прозрачная ткань невидимой вуали.
Было прохладно, но совершенно безветренно. Сев на большой камень чуть в стороне от входа в пещеру, юноша подтянул колени к груди и замер, глядя в пустоту ночи.
"Я должен быть с отцом. Он в опасности. Я ему нужен. Мне придется вернуться…"
Аль болезненно поморщился. Он не хотел.
"С другой стороны… — юноша почесал затылок. — Отец ведь не мог не знать о заговоре. И если, зная, не остановил меня… Наверное, он решил, что так для всех будет лучше: для него — отцу не придется беспокоиться о моей безопасности, для меня… Хотя… — он болезненно поморщился. — Наверное, об этом он и думал — чтобы со мной все было в порядке, я должен быть подальше от дворца… Пусть так Уж лучше, чтобы он считал меня беспомощным ребенком, чем жалким трусом", — эта мысль хлестала его по спине, словно плетка.
"Я не трус! — ему хотелось вскочить на камень и прокричать прямо в лицо горам, так громко, чтобы все услышали. — Я не трус! Я просто ничего не знал…!"
И в какой-то миг ему начало казаться, что горы услышали его молчаливый крик. Однако, вместо того, чтобы согласно закивать, успокаивая душу, захохотали раскатами далекого грома: