— Но воинов ведь еще не распустили к семьям? — устремив на него задумчивый и оттого мало что видевший взгляд, спросил, приглаживая густую окладистую бороду цвета пшеницы, столь светлом, что в нем не было видно седины.
— Конечно. Из-за заговора. Но все только и ждут приказа. Никому не захочется вместо этого отправляться на север. А, в свете известных тебе событий, я не думаю, что следует ворошить осиное гнездо лишь ради того, чтобы убедиться в бредовости очередной фантазии царевича.
Царь наклонил голову на грудь. Конечно, здраво все обдумав, он и сам считал так же. Вот только, услышав собственные слова из уст другого, он, вместо того, чтобы уверовать в их правильность, почему-то начал сомневаться.
Что-то во всем этом было не так…
Предчувствие никогда не обманывало его, а на этот раз оно было на стороне мальчика.
Он помолчал несколько мгновений, в раздумья жуя губу, после чего спросил: — Помнишь историю о маленьком пастушке, который дважды выдумывал волков, напавших на стада?
— Твой младший сын более изобретателен, — хмыкнул советник. — У него каждый раз что-то новенькое. То дракон, то повелитель ночи… Конечно, я признаю, нынешняя его придумка самая реальная из всех. Но это не делает ее настоящей.
— Почему?
— Да, его не было видно две недели. Но даже за это время он не смог бы добраться до северных границ и вернуться обратно. Если, конечно, не скакал все время без перерыва, загоняя коней, — Вигор вообще сомневался, чтобы царевич когда-нибудь в жизни уходил дальше берега реки и ближайшего леса.
— Он действительно убежал из дворца, — качнул головой Альрен, отвергая не только то, что было сказано, но и не произнесенное вслух. — Но не на север, а на юг. Захотел посмотреть мир. Понятная мечта для парнишки его лет.
— Ты знал и не остановил его? — советник, у которого не было причины сомневаться в искренности старого друга, нахмурился.
— Зачем? Дворец — не клетка, а я — не тюремщик.
— Но…
— Вигор, он мой сын. Я люблю и забочусь о нем. Я даже переговорил с проводником последнего покинувшего нас в этом году торгового каравана, чтобы он, если встретит мальчишку, присмотрел за ним. Я не собирался держать его на цепи, как раба.
— Он — наследник…
— Аль-ми? — грустно рассмеявшись, царь качнул головой. — Тот, кто сам отказывается от власти, кто мечтает не о ней, доступной, а о чем-то совершенно нереальном? Тот, кто до сих пор называет Альгар Десятым царством, считает, что столица — единственный город, а потому не утруждает себя запоминанием ее названия? Тот, кто сегодня произнес самую длинную речь в своей жизни, а до сих пор обходился несколькими словами, предпочитая читать, а не говорить? Вигор, мы говорим об одном и том же человеке?