— О чем пишут? — лениво поинтересовался я.
— Это трактат о травах, — ответила она, отрываясь от чтения. — Очень интересно! Оказывается, тут есть много того, о чем я даже не подозревала! Вот солнцецвет, к примеру…. Вот! Он, оказывается, не только помогает при сильной головной боли, но его используют, как сильный компонент зелья для остановки кровотечения! «…Ибо свойством он обладает, всех тварей вредных, коих оком простым не узреть, к погибели приводить…».
— Ясно! — кивнул я. — Хороший антисептик!
— Что? — вскинула на меня головку Гантея.
— Ну, …микробов, попавших в рану, уничтожает, — начал пояснение я.
— А что означает «микробов»? — заинтересовалась Гантея.
— Вот эти самые «твари вредные, коих оком не узреть» — и есть микробы.
Гантея, закусив губу, некоторое время раздумывала.
— А мне все же кажется, что это духи болезни, — наконец, решила она. — Они тоже очень вредные и их не видно. От них кровь портится.
— Что есть, то есть, — вздохнул я.
За окном раздался стук, как будто рухнул тяжелый мешок, и довольное ворчание Шукшу:
— Падать, тоже надо будет учиться! Стиль падения: «мешок с дерьмом», не входит в арсенал наших приемов. Этак ты, хилый, себе все кости переломаешь и внутренности отобьешь. …Что такое, Праконар, ты тоже хочешь попробовать?
— О! Там, кажется, намечается веселье, — заметил я. — Пойду, присоединюсь! На ночь надо что-то приятное посмотреть, чтобы кошмары не снились!
Гантея только кивнула, снова углубляясь в тайны трав.
У меня получилось! Нет, действительно получилось! А то, даже обидно было. У всех получается, а у меня — нет. Даже Праконар легко впадал в состояние транса.
С утра было все, как обычно. После скудного завтрака (студентам первого курса об ином завтраке мечтать не положено) мы пришли на медитацию. Уже в который раз мэйр Сактур известил нас о том, что мы такой бесперспективный материал, что ему еще встречать не приходилось. Вот разве что, девушка имеет определенный шанс стать стоящим целителем.
Я, довольный уже тем, что Хаур не успел нас нагрузить с утра ничем, устроился на так называемой «подушке». Довольно тощий и не мягкий блин, служащий прослойкой между пятой точкой медитатора и камнем площадки медитации. Уже привычно отстранился от всего постороннего и освободил свою голову от мыслей. Это у меня получалось лучше всего. Вот только одна беда — раньше я, сразу после этого, засыпал. Сактур боролся с этой моей привычкой, как мог. Что только не шло в ход! Начиная от тапочка славного мэйра, и заканчивая блином свободным подушки. И, главное, он всегда дожидался момента, когда сон входил в самую сладкую фазу!