Шустов шел впереди. Горная тропинка вилась среди больших и острых камней. Ветер гнал вверх по склонам рваные полоски белого облачного дыма, они карабкались вровень с идущими, проглатывая кусты и камни.
— Любопытство, видите ли, одолевает. Разговорился… — недовольно ворчал Бабин, стараясь не отставать. — Хороший человек этот корчмарь, а мы — что? Черт знает, за кого он нас принял.
— Криминалисты говорят, — наставительно сказал Шустов, — что человека окружают улики. Видите ли, вообще всякий человек устроен так, чтобы возбуждать подозрения.
Миша фыркнул. Славка глянул на него через плечо.
— Потому-то автотехник тебя и подозревает, что ты с запасного «виллиса» резину подменил? — рассмеялся Бабин.
Позади послышались шаги. Шофер и радист подождали — их догонял высокий болгарин в бриджах. Смотритель так мерно и широко, по-верблюжьи, ставил ноги в тяжелых бутсах, точно много прошел с утра и устал. Среди болгар часто встречаются высокие и рослые мужчины. В руке он держал связку больших ключей, и только это позволяло угадывать в горном спортсмене музейного служителя.
То, что на фотографиях в альбоме казалось привычным, само собой разумеющимся, сейчас заново ошеломило Славку: поразительное сходство смотрителя перевала с македонским монахом. Редкая бородка почти не скрывала квадратных линий лица, горбатый нос с тонкими раскрыльями ноздрей, под мягкими усами губы были поджаты, как будто смотритель вот-вот засвистит, меж тем как выражение лица было неподвижно-сумрачное, а само лицо будто выточено из куска темного дерева. Только нет горба за спиной; на редкость высокий и рослый мужчина.
— Я Христо Благов, смотритель перевала, — сказал он, поравнявшись. — Желаете осмотреть колыбель освобождения Болгарии, где утвердилась слава русских боевых знамен? — Он говорил заученно, без лишней торжественности и показал рукой туда, где на голой скалистой площадке, среди старинных мортир и зарядных ящиков, был виден памятник шипкинским героям.
На взгляд обелиск не казался большим среди горных массивов: он был в дружбе с горами, сродни им. На самом деле он был огромен — серый гранитный обелиск с каменным львом на фронтоне.
Смотритель вел офицера и рядового по гребню горы святого Николая. Тишина, какая бывает только в горах, изредка нарушалась шорохом камней да хриплым, простуженным голосом Христо Благова; ключи от склепов позванивали в его руке; исторические позиции на Шипке были для него привычным местом работы. Он объяснял экскурсантам: позиции генерала Радецкого имели форму вытянутой линии, замкнутой в тесной турецкой подкове. Он показывал места, где турки вели перекрестный обстрел русских ложементов с расстояния в пятьдесят шагов.