— Вы слишком многого требуете от меня, Тристан. От нас, — поправилась Изобел, оглядывая лица братьев. — Как мы можем доверять тому, кого не знаем?
— Мы знаем, что он живучий, — вмешался Лахлан и, уступив Камерону слона, улыбнулся горцу: — Он пережил две стрелы, удар камнем и цветочным горшком.
— Цветочным горшком? — приложив ладонь к макушке, задумчиво произнес Тристан, словно припоминая печальный эпизод с горшком.
— Он куда терпеливее многих. Если бы чей-то брат вздумал объявить мне войну, я не вынес бы и половины того, что учинил над ним Тамас, — тихо добавил Кам, а затем принялся объяснять Лахлану, в какой момент тот сделал неверный ход.
— Не следует забывать, — важно заявил Тристан, словно кто-то из Фергюссонов мог об этом забыть, — я вырос высоко в горах, и воспитывал меня отец, дьявол Макгрегор. Это закалило мой характер настолько, что теперь я могу выдержать любой удар, чем бы Тамас в меня ни запустил..
— Кстати, о том, чем может швырнуть в вас Тамас, — снова заговорил Камерон, бросив на горца короткий взгляд из-под густых темных ресниц. — Кому-то из нас надо отнять у него пращу.
Тристан ухмыльнулся, сунул руку в карман бриджей и достал прославленное оружие Тамаса.
— Я уже это сделал.
Рассмеялись все братья, даже Камерон. Глядя на них, Изобел тоже улыбнулась, хотя сердце ее сжималось от страха: Тристан Макгрегор добился того, чего хотел.
Он покорил сердца ее братьев. Всех, кроме одного.
Последующие несколько дней обернулись для Изобел таким же кошмаром, как и для бедняги Тамаса. Мальчику пришлось оставаться в постели, где таинственным образом завелось целое семейство полевых мышей. Его ноги еще болели, и Тамас не мог спастись бегством от назойливых зверьков, которых напустил Тристан. У Изобел разрывалось сердце при мысли о том, как страдает Тамас при полном одобрении старшего брата. Вопли несчастного и грохот мебели у нее над головой доводили Изобел до отчаяния.
Макгрегор провел день, истязая Тамаса и обучая остальных братьев сражаться на мечах. Когда же он сел вместе со всеми за стол ужинать, Изобел с грохотом поставила перед ним тарелку с едой. За весь вечер она не удостоила его ни словом, ни взглядом. Ей не по душе была сомнительная тактика горца, действовал ли тот Тамасу во благо или нет. За Тамаса отвечала она сама. Как и за всех остальных братьев. И Изобел не собиралась передавать свои полномочия кому бы то ни было, тем более одному из Макгрегоров. Она почти не прислушивалась к вечерним разговорам в гостиной — говорил в основном Тристан.
Помимо Кеннеди в доме Фергюссонов редко бывали гости, которые могли рассказать какую-нибудь занятную историю. Все их байки Изобел и ее братья уже слышали не меньше дюжины раз. «Неудивительно, что мальчишек так захватили приключения бродяги горца, — усмехнулась про себя Изобел. — Тристан вел… бурную жизнь. Иначе не скажешь». Ввязываясь в самые опасные авантюры, в основном из-за женщин, этот сумасброд неизменно выходил сухим из воды. Конечно, ему случалось допускать промахи: его ранили стрелой, пырнули кинжалом и пару раз оглушили ударом кулака, но, как весело заверил своих очарованных слушателей Тристан, природное жизнелюбие и отходчивость не позволяли ему впасть в уныние, по крайней мере до тех пор, пока очередной ревнивец не бросался на него с мечом в руках.