Когда в зале стало заметно тише, женщины за столом, включая и Изобел, принялись увлеченно обсуждать домашние заботы, от рукоделия до воспитания детей, а мужчины неизбежно перешли к разговорам о битвах. Тристан нетерпеливо ерзал на стуле, не проявляя интереса к беседе. Его мысли занимало лишь одно: как поскорее затащить в постель свою нареченную. Но на эту тему никто не заговаривал.
— Расскажите нам о своем доме, Изобел.
Тристан окинул мать угрюмым взглядом, на что та не обратила ни малейшего внимания, и, потянувшись за кубком Ангуса, осушил его до дна, прежде чем кузен успел повернуться.
— Выходит, вы всемером делаете всю работу? — спросил Каллум. — И у вас нет арендаторов, которые могли бы помочь?
Тристан посмотрел на отца осоловелыми глазами (напиток Ангуса оказался чертовски крепким) и улыбнулся Тамасу — самый младший воин за столом, прижавшись к мощному плечу вождя клана, изо всех сил старался не заснуть.
— Все арендаторы покинули нас после…
Изобел не договорила фразу, но в этом не было нужды. Сидящие за столом тотчас угадали причину и притихли.
— Патрику не помешала бы помощь, отец, — заговорил Тристан. — Теперь, когда мы станем родней…
— Конечно, — с готовностью согласился Каллум. — Возьмите с собой столько людей, сколько нужно.
Изобел одарила Тристана сияющей благодарной улыбкой, отчего у него еще больше закружилась голова. Он наклонился, чтобы поцеловать ее, но она уже повернулась к его отцу:
— Вы очень добры. Позвольте мне поблагодарить вас за те дары, что вы присылали нам все эти годы. Я не знала, что они от вас, но благодаря им нам удалось пережить самые трудные времена.
Лэрд неловко кивнул. Он казался немного смущенным, словно его уличили в мягкосердечии. Едва ли это было для кого-то тайной, но ни один человек в Кэмлохлине не осмелился бы открыто заявить, что у всесильного дьявола Макгрегора есть сердце. Грозный вождь был человеком чести. Тристан с радостью убедился в этом. Он наконец набрался решимости поговорить с отцом о том, что так долго его мучило, и словно сбросил с плеч тяжкий груз. Его переполняло счастье: он открыл свое сердце двум самым близким людям, воспитавшим его. После десяти лет мучительных поисков Тристан вновь обрел отца. Долгие годы он изображал из себя шута. В душе его жил страх: Тристан мечтал стать похожим на дядю, но не верил, что сможет. Он мучительно боялся, что ему никогда не стать воином, которым хотел его видеть отец.
Но даже у воинов есть честь.
Теперь его раны исцелились. И это заслуга Изобел.
— Тамас уснул, — заметил он.
Явная радость в голосе выдавала его с головой; по крайней мере Изобел верно угадала его мысли.