— Уверяю вас, Макгрегор, — с язвительной улыбкой добавила она, сбавив тон, — я бы скорее предпочла быть обезглавленной на дворцовой площади, чем танцевать с вами. А теперь, пожалуйста, скройтесь с моих глаз.
Изобел отвернулась и вновь устремила взгляд на танцующих.
— Простите меня, — настойчиво продолжал Тристан, не обратив внимания на ее резкие слова. — Думаю, вы могли бы поблагодарить меня за то, что я пытался защитить вашего брата перед отцом…
Поблагодарить? За то, что этот негодяй рассказал отцу об Алексе все, что она простодушно ему выболтала? Изобел жаждала убить негодяя, и к черту последствия! Она так резко повернулась, что Тристан закрыл рот и отступил на шаг.
— Держись подальше от моих братьев, Тристан Макгрегор, а не то, клянусь, я вырежу у тебя сердце и прибью его к себе на дверь как предупреждение остальным твоим родичам, этому дьявольскому отродью.
Желание пустить кровь наглецу только усилилось, когда губы Макгрегора растянулись в ослепительной улыбке.
— Довольно смело для женщины, которая, по ее собственному признанию, боится моей семьи.
— Я никогда не говорила, что боюсь, — отчеканила Изобел, сверля Макгрегора взглядом. — Я сказала, что ненавижу своих врагов.
— Что ж, я этого не принимаю, — произнес Тристан, нисколько не задетый ее язвительным тоном. — Обе наши семьи виновны в одном преступлении. Я бы хотел…
— Наше преступление несравнимо с вашим зверством! — почти выкрикнула Изобел и тотчас испуганно огляделась, молясь про себя, чтобы ее возглас остался незамеченным. Убедившись, что никто не смотрит в ее сторону, она вновь повернулась к Макгрегору: — Вы отняли у нас отца.
— Знаю. А ваш отец убил моего дядю, — торопливо возразил Тристан. — Но никому из нас не станет легче, если мы будем ненавидеть друг друга.
«Черт бы его побрал», — подумала Изобел, глядя на густые черные ресницы, обрамлявшие топазовые глаза. Он был возмутительно, бессовестно красив, его следовало бы привлечь за это к суду. Жаль, что под этой внешностью скрывается холодное коварное сердце Макгрегора.
— Должно быть, вы не слишком-то любили своего дядю, если так легко смирились с его смертью.
— Вы не представляете, как сильно я любил его. Он был мне… как отец.
Изобел невольно опустила глаза под пристальным взглядом горца. Граф Аргайлл, дядя, что рассказывал племяннику легенды о рыцарях… Значит, Тристан, как и она, пострадал из-за семейной гордыни. Но это отнюдь не уравнивало их. Они навсегда останутся врагами. Если Тристан действительно любил своего дядю, Изобел готова была посочувствовать его потере. Но не больше.