У входа в конюшню меня остановили двое парней и спросили, чего мне нужно. Я хотел было дать им по башке, как изнутри послышался голос Витторе:
— Пропустите его!
Пока я шел мимо, лошади косились на меня сонным глазом. Витторе устроил себе пристанище в углу конюшни, на куче соломы. Со стропил свисали странные предметы — челюсть осла, прядь волос, отломанный кусок скульптуры. Серый каменный замок обдавал промозглым холодом, а здесь было тепло, пахло конями и сеном и чем-то еще. От этого запаха мне захотелось лечь и уснуть.
Витторе сидел на соломе. Всклокоченные волосы по-прежнему торчали во все стороны, на шее висели амулеты, однако на нем были новый черный камзол, туфли и плащ. Мне, чтобы обзавестись новой одеждой, понадобились месяцы, не говоря уже об обуви и плаще. Прошли годы, прежде чем я позволил себе такую роскошь.
— А ты хорошо устроился, — заметил я.
Он откинулся назад, затянулся табаком и выпустил дым прямо мне в лицо.
— Бог милостив.
Меня раздражало то, что я стоял перед ним, словно его придворный.
— Что ты даешь Миранде? — спросил я.
— Ах, Миранда! Ангел мой, — улыбнулся Витторе.
— Что ты ей даешь?
— То же, что и всем, Уго. — Он снова затянулся. — Любовь.
— Не смей давать ей свои снадобья! Я запрещаю!
— Ты угрожаешь мне, Уго?
— Да, я угрожаю тебе.
— Слишком поздно.
— Ничего не поздно! — сказал я и, услышав шум, обернулся.
За моей спиной стояли конюхи с обнаженными кинжалами.
— А я говорю, поздно, Уго! — повторил Витторе. Голос у него изменился. Он вскочил, выхватив из ножен свой клинок. — Слишком поздно!
Мальчишки-конюшие нерешительно переглянулись.
— Он же дегустатор, — тупо проговорил один.
Я громко крикнул и, к счастью, кто-то во дворе отозвался. Когда мальчишки обернулись, я сбил их с ног и побежал из конюшни со всех ног. Ворвался в свою комнату, сел у окна и задумался. Отныне надо быть куда осторожнее. В следующий раз удача может мне изменить.
Дождь шел семь дней и семь ночей. На небе все громоздились и громоздились тучи, пока день не стал темным, как ночь. Стены замка покрылись мхом, в коридоры проник серый туман. В столовой, на кухне, в моей спальне начали появляться лужи. Все ходили простуженные. Чекки не вылезал из кровати, Бернардо целыми днями чихал, а Федерико мучили приступы слабости и апатии. Я тоже простыл и никак не мог исцелиться. Один Витторе не заболел. У него оставалось меньше месяца, чтобы выполнить данное Федерико обещание, но, казалось, его это не волновало. Каждую ночь я молился о том, чтобы Федерико выгнал его из долины либо сбросил со скалы.
Миранда почти ничего не ела и часами смотрела на дождь. Ухажеры ее больше не интересовали, она перестала причесываться. Как-то раз, отложив эксперименты с травами (я каждый день принимал крошечные дозы мышьяка и шафрана лугового), я попытался за ней проследить, однако она ускользнула от меня. А у меня так разболелась голова, что мне пришлось прилечь. Я спросил Бернардо: может, это звезды так на нее влияют?