Пока мужчина откупоривал бутылку и наполнял бокалы нежно-желтым пузырящимся напитком, женщина, умело орудуя специальными щипцами и вилкой, ловко подхватила филе форели и положила на тарелку перед Владимиром.
— Пусть сбудутся все наши мечты и фантазии, — голос ее звучал возбужденно-истерично, что навело Панчука на мысль о приближении депрессии, которой время от времени страдала его подруга.
Мелодично звякнули бокалы, слегка коснувшись друг друга краями. Шампанское было кислым, каким и должен быть этот напиток, Владимир недовольно сморщился. Он любил напитки не газированные, а крепкие и горькие.
— Не кичись своим плебейским воспитанием, — едва заметно улыбнулась молодая женщина.
— Я бы сказал, происхождением, — уточнил Панчук. — Родители мои простые рабочие, так что я законченный плебей.
— Не ерничай.
После легкой перебранки они принялись за еду, форель была просто изумительной, таяла во рту, а скользкие устрицы, прилично сдобренные лимонным соком, требовали глоток вина для усиления вкусового букета.
Несмотря на браваду своим рабоче-крестьянским происхождением, Владимир красиво ел и, главное, получал от еды истинное удовольствие. Единственное, что ему не удавалось, — это сохранить в памяти вкус пищи, он о нем забывал, едва встав из-за стола.
Франсуаза уже привыкла к такой особенности своего друга и не обращала внимания. Как истинную женщину и француженку ее больше интересовали другие качества любовника.
— Еще по глотку и в постель, — предложила она.
— Глоток можно отложить на потом, — криво ухмыльнулся Панчук. Он уже утолил голод и теперь хотел женщину, к которой так стремился и которая сейчас сидела напротив него, источая тонкий аромат французского парфюма.
Нежный поцелуй двух пар губ постепенно перерос в страстный и глубокий. Подхватив женщину на руки, Владимир понес ее через комнату и уложил на кровать. Он снова принялся целовать ее тело, постепенно освобождая его от прозрачной ткани пеньюара.
Обнаженные груди большими шарами колыхались в такт их движениям, кремового цвета соски миниатюрными конусами торчали вверх. Целуя губы, щеки, шею женщины, Владимир постепенно опустился ниже. Его язык шаловливо обвел по очереди один, другой сосок.
Франсуаза, прикрыв веки, томно дышала. Ласки любовника все больше заводили ее.
Наконец пальцы Владимира скользнули по гладко выбритому лобку, меж мягких створок женской раковины. Франсуаза не выдержала этой сладкой пытки и застонала, выгнувшись:
— Нет, нет, я больше не могу. Возьми меня.
Изголодавшегося по женскому телу мужчину долго уговаривать не надо. Сбросив халат, Владимир тут же коршуном навис над ней. Его руки, скользнув под коленями, ухватили ноги Франсуазы, широко их разводя и открывая взору возбужденную раковину с нежно-розовыми створками.