Вид обустроенного человеческого общежития всегда успокаивает, особенно после путешествия по перегонам между станциями, где привычная паранойя, преследующая всех без исключения путников, — ощущение враждебного взгляда в спину. Димка слышал о множестве случаев, когда от такого ощущеньица запросто съезжали с катушек. Он и сам постоянно чувствовал давящий страх в туннелях, но все же привык как-то с ним справляться. А были и те, кто совсем не мог ходить между станциями, навсегда смирившись с оседлым образом жизни. Просто не могли войти в туннель, справиться с приступами дикой паники, охватывающей тем сильнее, чем дальше приходилось уходить от станции. Димка даже знал мудреное словечко, описывающее такое состояние, — никтофобия, боязнь темноты. Слышал его от своего бывшего наставника в Полисе…
По обе стороны от путей стояли бетонные блоки высотой по пояс, за которыми находились посты для охранников. Дежурили здесь всегда по двое — минимально допустимое число людей для любого поста в метро. Путь между блоками перекрывала металлическая штанга шлагбаума. Шагов за тридцать вспыхнул прожектор, установленный на блоках, и тут же раздался окрик:
— Руки вверх! Голову вниз!
— Гуляев, опять придуриваешься? — Федор, щурясь от ослепительного света, бьющего в лицо, прикрыл глаза козырьком ладони. Димка просто повернулся боком, это у старшего обязанность подставлять лицо «для досмотра», а ему можно и так постоять.
— А, ё-мое, это ты, Кротов, — с насмешливым облегчением протянул охранник. — С тебя беру пример, между прочим. Не все ж тебе первым остряком на станции быть.
— Совсем ты народное достояние не бережешь, Гуляев.
— Чего?
— Прожектор выруби, чудила!
Свет погас, и после ослепительного зарева темнота мгновенно обволокла Димку со всех сторон душным одеялом, еще плотнее, чем раньше. Словно вместе с прожектором погасло и все остальное освещение. Но нет, вот тусклый свет лампочки над блокпостом проступил снова, очерчивая силуэты охранников.
Федор двинулся вперед, увлекая спутника за собой.
— А в следующий раз что придумаешь? — Димка, придержав ремень автомата, чтобы тот не сорвался с плеча, поднырнул под шлагбаум. Выпрямился, окидывая хмурым взглядом охранника — рослого, но худого, как столб, парня в потрепанной камуфляжной форме. — Вверх ногами заставишь стоять?
Между Вовкой Гуляевым и Димкой с детства установилась скрытая вражда по многим причинам, они терпеть друг друга не могли. В таких случаях еще принято говорить — не сошлись характерами.
— Чего сказал, пацан? — Гуляев неприятно усмехнулся ему в лицо.