Грыжа ходил скособочившись, Цыган начинал переживать за него и вообще за успех побега. У младшего лейтенанта под глазами набрякли синие мешки, лицо покрылось восковой бледностью, кажется, он был не жилец. При каждом взгляде на Грыжу у Цыгана внутри все вскипало, и ему хотелось не бежать отсюда, но найти генерала и как следует, от души ему врезать. Ужина не было, как и предполагал Цыган, многие сталкеры приуныли.
— Скоро будем в Могильнике ягоды собирать да грибы жарить! — подбодрил он Мерзость, который сидел на лавке надувшись и бухтел под нос.
— Жидкая овсянка лучше, чем вообще ничего, — возразил пожилой сталкер. — Мало того что идти в этот жуткий Могильник, да еще на голодный желудок!
— Ты хочешь остаться здесь? — разозлился Цыган. Ему все сложнее было сдерживать себя. Плен давил на него, он чувствовал, что еще немного — и утратит волю. — Давай, вперед! Позволь этому ублюдку превратить тебя в пускающее пузыри животное или перевести на консервы! Мерзость затравленно посмотрел на него из-под лысых бровей:
— Мы вас тут подождем. Вернетесь с ребятами и освободите нас. Покажете генералу, где раки зимуют… Рамир схватил его за грудки, приподнял:
— Мы?! Кто это «мы»? Патлатый положил ладонь ему на плечо и горячо зашептал:
— Цыган, не ори, ради всего святого, могут услышать… Из сеней прибежал Ботаник:
— Что у вас?
Обведя столпившихся вокруг сталкеров тяжелым взглядом, Цыган бросил пожилого на скамейку, скрестил руки на груди.
— Кто еще хочет остаться?
— Это синдром надсмотрщика, не поддавайтесь ему, — заговорил Ботаник, поднимая к носу средний палец и пытаясь поправить отсутствующие очки. Палец ткнулся в переносицу, и лаборант болезненно сморщился.
— Что за фигня? — хмуро спросил кто-то.
— Генерал тонкий психолог, — заторопился объяснить Ботаник, нервно почесывая голую переносицу, — у половины из нас он вызвал так называемый «сивдром надсмотрщика». Надсмотрщик может ненавидеть своего хозяина, но пока у него есть рабы, он никуда не уйдет со своего поста, будет держаться за него. Хоть маленькая, но власть над подчиненными, или рабами, или пленными дает возможность слить на них свои негативные эмоции. Возможность избивать рабов или пленных вызывает у надсмотрщика чувство собственной значимости, значительности. Ведь он властвует над кем-то, он сильнее кого-то! Чужое унижение возвышает. Сивдром надсмотрщика иногда называют синдромом фашизма, — неловко закончил он. Сталкеры отводили глаза.
— Ты на что это намекаешь, крыса лабораторная? — Курильщик, наоборот, шагнул вперед. — Что мне понравилось своих бить, так, что ли?