Свело живот, рот наполнился слюной, и снова Рамир отчетливо ощутил свое унижение. Он понял, что хочет сделать генерал. Садист. Тонкий, блин, психолог! Чтоб он сдох! Подавился собственной колбасой!
У него была минута, чтобы морально подготовиться к тому, что произойдет дальше, и гнев помог ему в этом. Протасов нарезал сардельку и подошел к клетке, держа в каждой руке по небольшому кусочку, протянул один пленнику.
Рамир думал, что выдержит, но к этому нельзя было подготовиться. В ноздри ударил запах мяса, желудок подскочил, рванулся вперед, и Рамир чуть не устремился следом, невероятным усилием воли заставив себя не двинуться с места. «Еда! Мясо! Дай! Дай!» — орал организм.
— Хороший пес ест только из рук хозяина, — повторил Протасов.
Генерал не улыбался, и Цыган увидел в его глазах… Что за чувство это было? Цыган не был уверен, одно ему стало ясно: он все-таки сумел задеть мясника за живое, и теперь тот не отступится, пока не превратит пленника в животное, в послушную собаку, которая будет лизать ему руки…
Тело бунтовало, все в нем тянулось вперед, к вожделенному куску, каждая клеточка требовала пищи, голова кружилась от голода и слабости. Всего-то и надо протянуть руку и вырвать сардельку из пальцев Протасова. Он и держит-то некрепко… «Из рук хозяина, — сказал себе Цыган. — Не для того меня Ма воспитывала…»
А для чего? Чтобы он сдох тут, в этой неудобной клетке, в позе эмбриона, под злорадным взглядом Протасова? Если он возьмет еду сейчас, у него появятся силы, чтобы противостоять генералу, а если откажется — одолеет слабость, он через несколько дней от истощения не будет способен ни к какому сопротивлению… В желудке громко заурчало. Генерал улыбнулся.
Цыган опять ощутил укол унижения. Сил на достойный ответ не было, поэтому он просто показал мучителю фак.
Протасов сухо усмехнулся, будто ничего другого не ждал, бросил кусок перед клеткой, так, чтобы Цыган при желании мог достать, но надо было постараться дотянуться, — и вернулся к письменному столу. Вошел военстал.
— Принесите сюда мой ужин, да побыстрее, — приказал ему Протасов. Тот кивнул и снова удалился. Генерал сел в кресло, потирая руки. Цыган проклял все на свете.
Минут через пять явился тощий повар с недовольным лицом, уже известный Цыгану, принес поднос, накрытый полотенцем. Там оказались судки из нержавейки и тарелки с приборами. Повар стал открывать судки один за другим и раскладывать еду по тарелкам. Рамир отвернулся, но запах! Божественный, невыносимый аромат мяса с картошкой преследовал его. Мясо еще скворчало. Потом запахло зеленью и уксусом. Послышалось бульканье — что-то наливали. Затем повар вышел, и послышались звуки, какие бывают, когда кто-то режет что-то на тарелке столовым ножом.