Раз за разом я бросал петлю, норовя зацепить ногу или правую руку Фотиды, но мне не хватало ловкости для этого. К тому же я действовал с неудобной левой руки. Когда Фотида перешла в наступление, то мне пришлось бросить веревку, ставшую лишь обузой.
Не имея щита и доспехов, я старался все время выдерживать дистанцию. Фотида же, наоборот, постоянно шла на сближение, умело парируя мечом неловкие удары моего трезубца. На какой-то миг утратив бдительность, я тут же получил легкую резаную рану в бедро. Ощутив резкую боль и струйки крови на коже, я запаниковал в душе. Печальная участь Диомеда маячила перед моим мысленным взором, мешая мне сосредоточиться на схватке.
Между тем Фотида теснила меня все увереннее. Острие ее быстрого меча еще дважды нанесло мне колотые раны в предплечье правой руки и в грудь пониже ключицы. Боль и страх совершенно парализовали мой разум. Я беспорядочно размахивал трезубцем, стараясь отогнать от себя неуязвимую и ловкую Фотиду. Уворачиваясь от сверкающего клинка Фотиды, я носился по лужайке взад-вперед под негодующий гул толпы. Зрители ожидали от меня доблестного сопротивления, а не трусливой беготни. Несмотря на свое тяжелое вооружение, Фотида не отставала от меня. Она действовала, как опытный старый волк, загоняющий молодого оленя.
Удары меча Фотиды сыпались на меня один за другим. Я отражал их трезубцем, то и дело пятясь назад. Превосходство Фотиды надо мной было столь подавляющим, что я не видел никаких шансов на спасение. Смерть уже смотрела мне в глаза! Толпа шумела и неистовствовала, подгоняя Фотиду и требуя от нее поскорее покончить со мной!
Настигнув меня в очередной раз, Фотида сделала обманный замах мечом, а сама с силой толкнула меня щитом в грудь. Я оказался лежащим на истоптанной траве, трезубец выпал из моих рук. Я так обессилел от этой беготни, что быстро вскочить на ноги уже не смог. Стоя на коленях и с трудом переводя дыхание, я потянулся к трезубцу… В этот миг на мою голову обрушилась какая-то тяжесть, и я провалился в темноту.
Очнулся я уже в казарме гладиаторов в той комнате, что была моим жилищем в последние два месяца. Рядом со мной находились лекарь и ланиста Меттий. Они что-то оживленно обсуждали, но, увидев, что я открыл глаза, мигом прекратили свой разговор.
— Хвала Марсу, очухался! — радостно произнес Меттий и легонько похлопал меня по щеке. — Повезло тебе, дружок. Ты выжил в безнадежном поединке! Благодари за это Фотиду. Она оглушила тебя щитом, а потом сделала вид, будто перерезала тебе горло.
Я коснулся рукой своей шеи, нащупав на ней тугую повязку из длинных лоскутов тонкой ткани.