Высокая гостья оживилась:
— Я с вами согласна. Люди в большинстве своем любят потому, что их принуждают любить. Посмотрите на отношения между мужчинами и женщинами: сколько пар стали парами только потому, что один из двоих, только один, вбил себе в голову, что они должны быть вместе, и заставил другого захотеть того же.
— Заставил или убедил? — спросил ее собеседник, и было заметно, что он был доволен своим уточнением, поэтому я ограничился тем, что воспроизвел его слова так, как они были сказаны. Бесчисленные ключи в его руке прямо-таки грохотали (сразу видно, что он нервный человек), и шум мешал мне разобрать слова, а переводчику нужна тишина, чтобы он мог выполнять свои обязанности.
Британская гостья снова посмотрела на свои длинные ухоженные ногти, но на сей раз, скорее, с неосознанным кокетством, чем досадливо, как раньше. Она предприняла еще одну безнадежную попытку ниже натянуть юбку на колени.
— А вы полагаете, что это не одно и то же? Вопрос ведь только в том, что было раньше, а что потом, поскольку первое неизбежно и неминуемо превращается во второе, а второе — в первое. Все это — faits accomplis (свершившиеся факты), как говорят французы. Если стране прикажут любить своих лидеров, она в конце концов придет к убеждению, что любит их, и уж произойдет это, во всяком случае, скорее, чем если такого приказа не будет. Только приказать мы не можем, вот в чем проблема.
Я подумал, что ее последние слова могут оказаться слишком резкими для демократического слуха нашего высокопоставленного лица, и мгновение поколебавшись и бросив взгляд на куда более привлекательные ноги той, что контролировала меня, решил все-таки не переводить «вот в чем проблема». Ноги не шелохнулись, но я понял, что напрасно деликатничал: испанец с силой грохнул ключами по низкому столику и воскликнул:
— Вот в чем проблема, вот в чем наша проблема: мы не можем приказать! Вы знаете, я не могу, как когда-то наш диктатор, Франко, устроить массовую акцию поддержки: собрать людей на Пласа де Орьенте (здесь я перевел «на большой площади», так как посчитал, что название площади ничего не скажет англичанке), чтобы они восторженно приветствовали нас, я хочу сказать, наш кабинет, ведь мы только составная часть кабинета, правда же? Он делал это всякий раз, когда ему хотелось, любой повод для этого годился, а теперь говорят, что людей заставляли приходить и приветствовать его. Может быть, это и так, но правда и то, что площади были заполнены людьми. Посмотрите фотографии, документальные фильмы — они не лгут, — наверняка не все приходили по принуждению, особенно в последние годы, когда репрессии уже не были такими жестокими, разве что государственным чиновникам в случае отказа могло грозить наказание или увольнение. Многие из тех кто приходил на площадь, были уже уверены, что они сами этого хотят, а все почему? Да потому, что их десятилетиями заставляли делать это. Любить для них стало привычкой.