— А что не так, собственно говоря?
— Что не так? Да то, что жизнь нам дана не для того, чтобы работать, а для того, чтобы жить. И стараться делать что-то совместно, сообща, а это значит, тебе делать что-то для меня, даже когда не хочется этого делать. И то же самое мне в отношении тебя. А иначе — к чему все это нужно!
— В каком это смысле «то же самое»? Разве я заставляю тебя когда-нибудь делать то, чего ты не хочешь?
— Лу, — и она стиснула зубы, — в конце концов, это твои родственники! Не мои!
— Ну так отмени все это! Мне наплевать!
— Но существуют же семейные обязанности!
— И еще большие обязанности по отношению к работе. Семья, по крайней мере, не может меня уволить, если я пропущу этот чертов ужин. Ведь правда же?
— Может, Лу, может, — негромко сказала она. — Просто это по-другому называется.
— Это что, угроза? — спросил он яростным шепотом. — Ты не должна бросаться такими словами, Рут. Это несправедливо!
Открыв коробку для завтраков из набора Барби, она в сердцах швырнула ее на кухонный стол, положила в нее сандвичи, шайбочки ананаса и почки с бобами в пластиковом стаканчике и, прикрыв все это кукольной салфеткой, защелкнула коробку. Несмотря на столь бесцеремонное обращение, Барби и глазом не моргнула.
Рут лишь глядела на него и молчала в ожидании того, что ее пристальный взгляд красноречиво скажет все необходимое.
— Ладно, так и быть. Постараюсь приехать, — сказал Лу, чтобы сделать приятное жене и одновременно чтобы поскорее выбраться из дома. Но в словах его не чувствовалось уверенности. И под ее взглядом он поменял ответ: — Я приеду обязательно.
В офис Лу прибыл в восемь часов. Еще целый час здесь никто не появится; ему важно было прийти первым, это преисполняло его уверенности в том, что он самый лучший, самый способный работник, не чета другим. Меряя шагами пустую лифтовую кабину, он думал о том, как было бы хорошо ехать в лифте так каждый день, в одиночестве и без остановок до самого четырнадцатого этажа. Из лифта он вышел в тишину коридора. После вчерашней уборки в коридоре еще пахло чистящими средствами — шампунем для ковров, политурой, освежителями воздуха, — утренний кофе и испарения человеческих тел пока не примешивались к этому запаху. За сверкающими чистотой стеклами, как и всегда в столь ранний утренний час в начале зимы, стояла непроглядная тьма, и от окон несло холодом. Снаружи свирепствовал ветер, и Лу хотелось поскорее проскользнуть этими мрачными коридорами и, очутившись в кабинете, погрузиться в обычную рутину рабочего дня.
Но возле самого кабинета он внезапно замер. Стол Элисон, как и следовало ожидать, в этот ранний час был пуст, но дверь в кабинет была приоткрыта, там горел свет, и сердце Лу заколотилось от бешенства. Потому что по кабинету расхаживал Гейб. Лу с криком бросился к двери и ударом кулака с силой распахнул ее. Он уже открыл было рот, чтоб заорать опять, но не успел, потому что из-за двери вдруг послышался испуганный голос его начальника: «Господи, это еще кто?»