— Рути, я…
— Да, Лу, ты, конечно, прав, а я неправа. Что и доказывает твое поведение сегодня утром. Видно, как ты владеешь собой и как ни капельки не нервничаешь, — саркастически заметила она. — Выходит, я полная дура, что считала, будто тебе хорошо еще часок поспать. Давай, Пуд, — и Рут вытащила малыша из креслица и поцеловала его измазанное личико, — пойдем и хорошенько умоемся.
Пуд захлопал в ладоши, а потом застыл под градом ее звонких поцелуев.
Рут двинулась к Лу с Пудом на руках, и на секунду Лу умилился, взглянув в лицо сына, увидев его улыбку, такую безоглядно широкую, что могла бы осветить небосклон вместо луны. Он уже готов был взять Пуда на руки, но нет — Рут прошла мимо него, прижав к себе ребенка, который так и покатывался от смеха, словно ничего забавнее этих поцелуев в его короткой жизни не бывало. Лу остался с ощущением отвергнутости. Но длилось это ощущение всего лишь секунд пять. Оно тут же сменилось осознанием того, что эти пять секунд он отрывает от времени, необходимого, чтобы добраться до работы. И он ринулся вперед.
В рекордный срок, не в последнюю очередь благодаря отсутствию на дороге сержанта О′Рейли, Лу, нещадно выжимая газ[3], примчался на работу, очутившись в офисе уже в 10.15 — поздно как никогда.
Он поспел за несколько минут до окончания совещания и даже сумел, поплевав на руку, пригладить немытые волосы и, потерев ладонями небритое лицо и отогнав от себя тошнотворные волны дурноты, в которую его ввергло похмелье, глубоко вздохнуть и войти в зал заседаний.
При виде его присутствующие задержали дыхание. И не то чтобы Лу плохо выглядел, нет, просто вид его не был безупречен. А ведь он всегда выглядел безупречно. Он уселся напротив Альфреда, лучившегося изумлением и явным удовольствием от столь очевидного краха его приятеля.
— Прошу прощения, что опоздал, — обратился Лу к двенадцати коллегам, собравшимся за столом. Он мог показаться спокойнее, чем был на самом деле. — Я всю ночь не спал, животом мучился, но теперь уже все в порядке, как я думаю.
Собравшиеся закивали сочувственно и понимающе.
— Брюс Арчер тоже животом мучается, — ухмыльнулся Альфред и подмигнул мистеру Патерсону.
Выключатель щелкнул, и у Лу начала закипать кровь — казалось, что еще секунда, и она, достигнув точки кипения, с громким свистом хлынет у него через нос. Он сидел, попеременно борясь то с накатывающим жаром, то с тошнотой, и жила у него на лбу заметно пульсировала.
— Итак, от сегодняшнего вечера многое зависит, ребята. — Мистер Патерсон повернулся к Лу, и тот, среагировав, включился в разговор.