После боя паренек подошел к нему:
— Юрий Петрович, можно я к вам на тренировки ходить буду?
— У вас есть тренер.
— Тренер мой классный, но он не был хорошим бойцом. Я хочу ваш финт отработать.
— Приходи, — засмеялся Ельцов, — только тренера предупреди, чтобы обид не было.
Работа настолько захватила его, что он даже начал забывать разговор с Кретовым. Идя домой по спокойным, тихим улицам, глядя в лицо прохожим, Юрий ловил себя на мысли, что незачем ворошить прошлое. Было — прошло. Он же не Эдмон Дантес.
Дядька, словно чувствуя настроение племянника, молчал, не заводил разговор ни о Кретове, ни о генерале Болдыреве. Как будто не было того ночного, рвущегося разговора.
День сегодяшний удался, тренировка прошла прекрасно. К ним в зал Леша Парамонов привел замечательного парня из издательства «Физкультура и спорт», тот узнал Ельцова и даже краем уха слышал о его одиссее, но тем не менее предложил ему написать книгу о боксерах. Предложил, несмотря ни на что.
Этот разговор очень обрадовал Ельцова. Теперь он будет тренироваться и писать книжку о своем покойном тренере Николае Королеве. Он даже мысленно увидел ее. Обложку со своей фамилией, шершавую твердость переплета.
Слаб человек. Он надеялся на удачливое будущее. Книга эта должна показать всем бывшим знакомым, что он не сломлен. Что крылья успеха вновь раскрываются над ним.
На Второй Миусской он свернул в проходной двор, еще думая о своем возвращении в потерянный мир. Следом, чуть не задев его, ворвалась белая «шестерка». Она резко затормозила, противно взвизгнула фирменная резина, и машина загородила узкий проход.
Ельцов еще шел по инерции, когда из «жигулей» вылезли трое. Здоровые, с литыми плечами, распирающими трикотажные рубашки, в одинаковых вельветовых джинсах. У каждого в руке был короткий черный шланг.
И Юра сразу понял, что это любимое оружие бомбардиров — резиновый шланг, залитый свинцом.
Они шли на него молча, хищные улыбки были словно приклеены на мрачные лица.
Конечно, можно было бы убежать. Элементарно повернуться и убежать. Лучше пять минут быть трусом, чем всю жизнь калекой. Но он понял, кто они такие. Понял, почему догнали они его в этом безлюдном проходняке. Прошлое догнало его, и бежать было некуда.
Но эта троица не знала, что не боксер стоял перед ними. Спецназовца, наемника из Африки встретили они в этом дворе. И включилась автоматика. Память услужливо подсказала, что надо делать.
И он первым прыгнул на того, кто шел посередине, на главного.
Ушел под руку с дубинкой, принял ее на плечо, выпрямился, одновременно рванув ее вниз. Противно хрустнули кости, зашелся криком человек, а он, подхватив его дубинку, упал, подсекая правой ногой второго, и в падении рубанул черным шлангом по шее.