«В mom субботний вечер личному составу кораблей был предоставлен отдых. И хотя корабли оставались затемненными, город сиял яркими огнями….
Выходов кораблей на боевую подготовку на следующий день не планировалось. В середине дня намечались учебные полеты в отдельных авиационных подразделениях, а ночью не должно было происходить ничего. Приняв все это к сведению, я поздно вечером уехал к семье…»
В ночь на 22 июня комиссара Кулакова «разбудил звонок служебного телефона.
— Товарищ дивизионный комиссар, — докладывал оперативный дежурный, — получена важная телеграмма наркома. Машина за вами выслана…
В штабе флота уже почти все были в сборе. Здесь царила деловая сосредоточенность, все выглядело так, будто продолжалось флотское учение. Вице-адмирал Ф.С. Октябрьский находился в своем кабинете на втором этаже. Он протянул мне бланк с телеграммой наркома. Это был краткий, состоявший из нескольких слов, приказ всем флотам, кроме Тихоокеанского, о немедленном переходе на оперативную готовность номер один.
Телеграмма, принятая в начале второго часа ночи, шла из Москвы считанные минуты, но за это время нарком Н.Г. Кузнецов лично передал этот же приказ по телефону (к аппарату подошел контр-адмирал И. Д. Елисеев, остававшийся в штабе с вечера).
Дав мне прочесть телеграмму, командующий спросил:
— Как думаешь, Николай Михайлович, это война?
— Похоже, что так, — ответил я. — Кажется, англичане не наврали. Не думали все-таки мы с тобой, Филипп Сергеевич, что она начнется так скоро…
Перевод флота на высшую боевую готовность был у нас хорошо отработан, и все шло по плану. Корабли и части приступили к приемке добавочного боезапаса, топлива, продовольствия. По гарнизону был дан сигнал «Большой сбор’, а база и город затемнены….»
Телеграмма наркома — это и есть «Директива № 1 от 21 июня» в варианте для флота. И здесь четко видно суть этой самой директивы-команды — поднять войска (в данном случае флот) по тревоге и перейти от повышенной к полной боевой готовности. Напомню, что полная боевая готовность отличается от повышенной «малостью» — укомплектованностью войск.
И переход к полной боевой готовности («оперативная готовность № 1») на флоте, по словам Кулакова, заключается в получении дополнительных запасов — «боеприпасы и топливо в баки» и этот перевод только в ночь на 22 июня на флоте и был сделан. Но с другой стороны, флот не собирался выходить в море именно 22 июня, не нужен он там был. На море боевые действия начались позже, а ПВО флота и так сможет в случае налета вести огонь… И флот, получив короткую команду-приказ в ночь на 22 июня, около 1 часа 15 минут («в начале второго часа нети»), перешел в полную боевую готовность всего за 1–2 часа!