Тихий призывный стон сорвался с уст молодой женщины, а тело выгнулось дугой, подразнивая и без того возбужденного любовника.
Рука Дункана властно скользнула по ее груди, животу и остановилась в рыжих завитках. Терранс всхлипнула от накатившей волны желания и, накрыв ладонью его пальцы, призвала к более решительным действиям. Она испытывала блаженство, чувствуя, как твердое, распаленное страстью естество Ромео вжимается в бархатистую ложбинку между ее ягодиц. Стараясь облегчить ему доступ к своей сокровищнице, она слегка приподнялась на пальцах…
Струящаяся сверху вода омывала сплетенные в любовном экстазе тела, сверкая прозрачными каплями на ресницах, проникая между губами, раскрытыми в предвкушении поцелуев. Упругие бедра Дункана ритмично вздрагивали с каждым толчком, посылая Терранс свою любовь, спеша щедро одарить мужской силой.
Молодая женщина ощутила, как где-то в самой глубине ее тела зарождается маленький томительно-сосущий комочек, с каждой секундой разрастающийся, все больше и больше требующий от нее полного самоотречения и растворения в близости с любимым мужчиной. Она забилась в надежных руках Дункана, как добыча, пытающаяся избежать невода проворного рыбака. Напрасно! Он не желал снисходить к ее мольбам с высот своей страсти, продолжая вести Терранс к пику экстаза.
Наступило мгновение, когда она каждой клеточкой ощутила неземное блаженство, словно мед растекающееся по телу, и закричала, захлебываясь от переполнившего душу восторга. Этот крик прозвучал для Дункана лучше самой прекрасной музыки. Спустя секунду он уже вторил ей довольным рыком насытившегося хищника…
— Ты уже уходишь? — Дункан смотрел на выскользнувшую из-под одеяла женщину, которая торопливо приводила себя в порядок. — Останься!
— Не могу. Меня ждут, и, если я не появлюсь, это вызовет ненужные расспросы, а может, и подозрения. — Терранс как-то беззащитно, по-детски улыбнулась, словно прося прощения за то, что вынуждена уйти сейчас, когда им так хорошо вдвоем. — Милый Ромео, если бы ты только мог знать всю правду обо мне… — В ее голосе послышалась такая неизбывная тоска, что Дункан не выдержал.
Он встал с кровати, ничуть не смущаясь своей наготы, подошел к ней, заключил ее лицо в теплые ладони и, склонившись, одарил самым чувственным поцелуем, на какой был только способен. Затем прошептал хриплым от волнения голосом:
— Я не требую никаких объяснений, моя Джульетта, и готов ждать тебя столько, сколько потребуется. Где бы ты ни была, я всегда услышу твой зов и приду, какие бы преграды ни возникли на моем пути.