Сердце Феникса. Новая реальность (Белова) - страница 12

Какие-то остатки здравого смысла в ее бедной голове еще сохранились. Именно они сейчас робко намекнули, что наемной убийце крайне неразумно вот так выставлять напоказ свое лицо тысячам людей… Но тут мягко заговорили гитарные струны, и эти остатки благоразумия делись неизвестно куда. Попросту растворились в музыке.

Ангел ступает по облакам,

Ангелы носят нимб… — с легким вызовом пропел ясный голос, и Лина невольно улыбнулась, хотя нежно-проникновенная мелодия не наводила на мысли о юморе.

Белые перья, нежные крылья,

Взгляд неземной доброты…

И звенящий аккорд, взмывающий к небесам… И словно вызванный звуками музыки, в воздухе мерцающей дымкой зависает голубовато светящийся силуэт с жемчужно-нежными крыльями…

По залу проносится восхищенный вздох. Осветитель сработал мастерски, сотворенный его рукой светлый ангел проникновенно-печальными глазами смотрел на толпу и, казалось, ступи к нему кто-то в эту минуту, позови — и он шагнет навстречу…

Ангелы так высоко в Небесах,
Не видно, зови, не зови.
А мы все мечтаем увидеть их свет,
Мечтаем об их любви…
И если все кончено, холод в крови,
Проигран последний бой,
Тогда и увидишь посланца Небес,
Пришедшего за тобой…
Но ангельских крыл и покой, и свет,
Тебе не заменят того, чего нет,
Ведь жизнь и любовь, и долги и враги,
Все это теперь у тебя позади…
А что впереди? Да хоть райский покой,
Тебе все равно не вернуться домой…
Обратно с Небес, хоть моли, хоть рвись,
Тебе не вернуться в жизнь…

Гитара вдруг резко сменила ритм. В сдержанном рокоте струн бесследно растворилась печаль и проступило иное — вызов.

Строки накатывали штормовыми волнами:

Ты всюду бывал и всем рисковал,
И смерть встречал оскал в оскал,
Друзей выручал, ко льву в клеть готов войти
От пуль уходил, других уводил,
И в жизни взгляд не отводил
От тех, кто всегда вставал на твоем пути.
Нож в спину, рывок, и крови поток,
И шаг, всего один шаг вперед,
От боли в груди лишь пламя и жгучий лед
Все рвется вмиг и в этот миг
Закушены губы и сердца крик:
О Боги, пусть эта чаша меня минет!
Другой утешенья не говорит
И взгляд не светом, а гневом горит,
Но именно он преграждает дорогу злу.
Когда все черно и надежды нет,
Он выпишет в жизнь обратный билет,
Его настоящим ангелом я назову.
Мой… ангел.

Песня оборвалась резким аккордом, и чуть задыхающийся голос Алекса негромко повторил, уже в полной тишине:

— Мой… ангел.

И наступившей тиши взглядов — любопытных, удивленных, растерянных — на ее коленях мягко замерцало голубоватое облачко, обернувшись… розой. Пунцовой розой на длинном стебле, яркой и нарядной.

На вишнево-бархатных лепестках еще поблескивали капли воды…