Только все не так.
Силы блокированы, доступа к ним нет. Без них она самая обычная ведьма, даже без особых способностей. Самой ей не выжить, приходится принимать защиту приютившей семьи и подставлять Соловьевых под возможный удар. Клан не прекратит охоту… А Алекс, хоть и сказал тогда «люблю», кажется, так и не смог простить ей лжи. Она как могла, держала себя в руках, не позволяя себе ни лишнего слова, ни лишнего движения, она помогала чем можно… но долго так продолжаться не могло.
Что теперь?
Кто она все-таки?
И что ей делать?
Нет ответа.
— Ты все молчишь… — проговорил рядом негромкий голос. Милы…
Нет, дрогнуть руки не дрогнули… но на миг замерли. Потом девушка аккуратно высыпала нарезанные кусочки колючего гриба в миску.
— Я работаю.
Хозяйка бросила на нее изучающий взгляд — девушка ощутила его даже не глядя. От него мгновенно загорелись щеки. Почему-то с Милой маска бесстрастия-хладнокровия давала сбой. Когда мать Алекса смотрела так, Лина чувствовала себя не фениксом и членом клана, а просто девчонкой. Обычной девчонкой, которая разговаривает с матерью своего парня… Как те, что сплетничали в гримерке клуба о своих жутких-и-ужасных проблемах — прыщ на носу вскочил или цена на квартиру поднялась… Счастливые девчонки.
— Вот что, — негромко проговорила Мила. — Я не знаю, что происходит с Алексом и не понимаю, что с тобой. Но дальше так продолжаться не может. Сядь.
— Мне нужно поставить смесь на огонь, — она ответила, не успев подумать, хватаясь за первый попавшийся предлог, чтобы избежать разговора…
— Потом поставишь.
Плеснуло, тонко зазвенело, пахнуло ароматом горячего крепкого кофе.
Мы будем пить кофе?
— Нужно сейчас. Смесь испортится…
— И демон с ней! Сядь. Вот, возьми… — женщина мягко, но настойчиво вручила Лине высокую золотисто-алую чашку с красивым рисунком — раскинув крылья, стремилась в небо жар-птица. Лина невольно задержала на ней взгляд.
— Это, кстати, любимая чашка Алекса, — как бы между прочим, проговорила Мила. — Сам купил. Уже пять лет бережет…
Пять лет? С…
Девушка непроизвольно опустила глаза на свое запястье. Похоже…
— Вот именно, — Людмила вздохнула, придвинув к себе свою чашку. — Сейчас понятно, почему. Задним числом вообще многое становится понятным. Замечала?
Глаза женщины были темны и загадочны.
— Иногда.
Только вот, если понимаешь все не вовремя, а лишь задним числом, то исправить уже ничего не исправишь…
— Например, становится ясен горячий интерес Алекса к расоведенью. И нежелание рассказывать о том, кто и где его лечил… Мы все понять не могли, отчего так. И то, что семь его песен написаны о потерянной любви и девушке с карими глазами, — Мила улыбнулась, но лишь кончиками губ, и до глаз улыбка не дошла… — Он искал тебя.