— Он не таращится, он размышляет. О том, что нам с тобой «не понять»!
— Ну да, мы же серые!
— Дремучие! Нам недоступно понимание высокого! Ха-ха-ха!
«Пол тоже хочется «теплых» оттенков. Терракот или бордово-коричневый, фактурный»
— Ой, нет-нет! А может, он о своем дне рождения думает, а мы мешаем важному!
— Да-да, Ян! Ты нас прости, убогих, мы же сразу не догадались! Конечно же, ты считаешь дни до своего восемнадцатилетия, так ведь? А мы мешаем, бестолковые!
— Мы так виноваты!
— Да-да, нет предела нашему раскаянию… и во искупление вины мы даже можем помочь тебе посчитать их! Ну-ка, Виктор!
— Момент, — отозвался тот, — Итак… тебе скоро исполнится семнадцать. И сегодня у нас пятнадцатое июня… Стало быть, дорогой наш братец, до восемнадцати тебе осталось четыреста шестьдесят дней.
— Надо же, как много!
— Целая жизнь…
— Постарайся прожить их как следует, ты же все-таки рода Долински!
— Ну да, повеселись напоследок! Может, прислать тебе девушку? Ах да, забыл — тебе ж нельзя никого касаться. Вот жалость-то!
— Тогда тебе остается заниматься только… своими книжками. Неприкосновенный ты наш! Ха-ха-ха! — и, довольные очередной беседой, они, наконец, ушли… Несколько секунд в воздухе еще металось эхо их голосов, громко обсуждающих прелести жизни… Потом они затихли и Ян, наконец, остался один.
Он вздохнул и наконец открыл глаза. Золотистая комната с мерцающим аквариумом растаяла, и взгляд юноши заскользил по реальным стенам — бугристым, серым, с темными пятнами лишайника. Небольшая пещера с неровным полом освещалась всего двумя светильниками. В ней почти ничего не было. Две узкие постели — самого Яна и охранника — накрыты серыми одеялами, каменный стол и книги, книги… Единственная доступная ему радость — книги из дневного мира, верхнего, где светит «солнце». Неужели там в самом деле есть все это? Леса из тысяч деревьев (подумать только, тысяч! у него было когда-то одно, в кадке, но оно быстро засохло, а нового ему не принесли), замки… Озера и реки. Цветы. Они правда такие красивые, как на картинке?
Ему ведь этого никогда не увидеть.
Он может придумывать комнаты, может рисовать замки и дома, может сколько угодно творить их в кристалле (если конечно, братья снова не отнимут «дурацкие игрушки»), но это ничего не изменит.
Шестнадцатилетний Ян Долински проживет в своей пещере еще четыреста шестьдесят дней. А потом по древнему обряду неприкосновенный младший сын будет призван в алтарную пещеру. И там проживет… просуществует, протянет, промучается… еще примерно сутки. А потом по древней традиции рода Долинского-младшего не станет…