Ей двадцать один год.
Она зарабатывает двенадцать фунтов в год.
Она никогда не пересекала границ графства Норфолк.
У нее есть мать и четверо братьев и сестер. Все живут в Фейкенхеме.
Она читала Библию, «Книгу Фокса про мучеников и Марию Монк».[31] И это почти все.
Честно говоря, ее речь нередко сбивает меня с толку. Она говорит «маня», имея в виду маму, «осик» — про ослика, «затря» вместо завтра. Она рассказывала о своем приятеле — по ее словам, он когда-нибудь напишет и «пришлет за ней».
— Ну а дальше? — спросила я.
— Я сделаю, как он велит.
— Что? И бросите свое место здесь?
На это Эстер ничего не ответила. Может, заподозрила, будто я в сговоре с мистером Рэнделлом.
Однажды я спросила ее:
— Скажите-ка, Эстер, если бы вы могли отказаться от этой работы и выбрать себе дело по душе, чем бы вы занялись?
— Ну как чем, мэм? — пожала плечами она. — Я бы нашла себе мужа, родила шестерых детей, жила в коттедже и, надеюсь, была бы счастлива. Только ведь мне приходится на хлеб зарабатывать.
А я, если бы я могла оставить этот дом, что бы я делала?
Ни малейшего представления не имею.
Лежу на кровати в старом доме в Кенсингтоне, хотя еще светло.
Мне кажется, что лежу я уже много часов, ожидая, пока стемнеет и вокруг станет тихо.
А потом вижу, на пороге стоит и смотрит на меня мама, хотя ее появления я не заметила. Мама, в бежевом платье, с развевающимися золотисто-рыжими волосами, с каким-то предметом в руке, на который падают, играя, пятна света. Как долго она там стоит, не знаю; потом быстрым шагом подходит папа, берет ее за руку, и предмет падает на пол.
А папа мне улыбается.
Все это я записываю утром, в половине одиннадцатого, как только вспоминаю, а через окно брызжет солнечный свет, потому что пришла весна.
Эстер — моя шпионка.
Нет, это не совсем так. Правильнее будет сказать — Эстер откровенно передает мне многое из того, что иначе бы я не узнала. Это как папа, когда он возвращался с собраний комитета в своем клубе (предмет которых, разумеется, держался в секрете) и часами рассказывал о них, то и дело заливаясь смехом.
О слугах. О доме. О моем опекуне и его привычках.
Так я узнаю — впрочем, об этом я могла бы и сама догадаться, — что мистер Рэнделл, дворецкий, человек религиозный, не пропускает ни одной службы и читает псалмы — тем, кто их слушает с охотой, и тем, кому они вовсе не интересны.
В прошлое воскресенье мисс Уэйтс, кухарку, обнаружили у нее в комнате мертвецки пьяной: от хозяина этот позор как-то удалось утаить, хотя в тот вечер не приготовили ужин.
Миссис Финни, домоправительница, «вечно надувает щеки», гоняет слуг в хвост и в гриву, и потому ее все ненавидят.