Седьмого апреля 1945 года самодельный радиопередатчик, скрытый в подземелье Бухенвальдского лагеря смерти, послал в эфир сигнал о помощи. Это не была мольба о спасении. Сигнал передали мужественные люди. Двадцать одна тысяча заключенных, переживших адовы муки, готовились восстать. У них было очень мало оружия — девяносто карабинов, двести бутылок с горючим, шестнадцать ручных гранат, пятнадцать пистолетов и один легкий пулемет. Но они обладали тем, что грознее всякого оружия, — мужеством, человеческим достоинством, которое эсэсовские палачи не смогли втоптать в грязь. Лагерь, обнесенный колючей проволокой, через которую был пропущен электрический ток, охраняли шесть тысяч эсэсовцев, вооруженных пулеметами, и свора собак, приученных рвать на части человеческие тела, а на ближайшем аэродроме бомбардировщики ждали только сигнала, чтобы стереть с лица земли Бухенвальд.
Промедление было поистине смерти подобно. Пятьдесят шесть тысяч заключенных уже сожгли в печах Бухенвальда. Фабрика смерти работала с немецкой аккуратностью ночью и днем, и пепел сожженных стлался над полями Тюрингии — «Зеленого сердца Германии», долетая до тихого, задумчивого Веймара, где некогда Гёте и Шиллер создавали свои бессмертные творения, проникнутые горячей любовью к человеку, где писал свои фуги гениальный Иоганн-Себастьян Бах и звучали симфонические поэмы Ференца Листа. Но это было давно. А в 1944 году возле Веймара в Бухенвальде темной августовской ночью двуногие звери выстрелили в затылок Эрнсту Тельману и сожгли в печи совесть Германии. И смертники Бухенвальда спешили. Кому был направлен сигнал о помощи? Всем. Но Красная Армия вела в те дни ожесточенные бои на линии Ратибор — Бреслау (Вроцлав), в четырехстах километрах от Бухенвальда. Третья американская армия генерала Наттона после долгого топтания на месте подошла наконец к линии Эйзенах — Гота — Ордруф и снова остановилась. Всего два часа потребовалось бы танкам генерала Паттона, чтобы достичь Бухенвальда. Теперь документально установлено, что американское командование приняло сигнал смертников. Приняло, но не ответило.
Обстановка в лагере была предельно накалена. Эсэсовские главари искали подпольный центр Сопротивления. Перед лицом неизбежного поражения и расплаты за чудовищные преступления Гиммлер торопился. У эсэсовцев была еще одна причина опасаться за свою шкуру. После тотальных мобилизаций войска охраны были сокращены и к лагерному самоуправлению стали привлекать узников из числа уголовных. Но постепенно политические заключенные, проявляя находчивость и самообладание, оттеснили уголовников и овладели почти всеми постами в лагерном самоуправлении. И, хотя зверский режим в Бухенвальде не ослабел, заключенным удалось активизировать движение Сопротивления.
