Клуттиг напряженно о чем-то думал, вперив в молодого человека ненавидящий взгляд. Наконец он кивнул.
— Хорошо! Ты прав. Это мое дело. — Он встал. — А Гефель? Как ты считаешь? Нужен он нам еще? Пожалуй, нам довольно и других.
— Сохрани пока его и поляка! — посоветовал Рейнебот. — Они от нас не убегут. Дай Мандрилу еще немного поиграть с ними. Вдруг он еще что-нибудь из них выдавит. Прикончить их можно и в последний день. Из списков они ведь уже вычеркнуты…
Мужественное вмешательство Ферсте спасло измученного Гефеля от лихорадки. И хотя Мандрил никого не пускал в камеру, Ферсте, тихий, но решительный, умел туда проникать. Убеждая ворчавшего Мандрила, что для поддержания жизни умирающего, кроме мокрой тряпки, нужна еще и пища, Ферсте каждый раз приносил Гефелю горячие блюда. Подобно тени, проскальзывал уборщик в камеру, охлаждал горячий лоб больного, вливал ему в рот согревающий напиток, а Мандрил в это время стоял в дверях.
Кропинский следил, сжавшись в комок в углу, и дивился чуду, совершавшемуся с его товарищем. Мудро рассудив, что Гефелю надо дать оправиться настолько, чтобы он вновь стал «годен к использованию», Мандрил щадил его. Но как только он заметил, что взгляд у Гефеля становится яснее, он запретил всякую дальнейшую помощь.
Ферсте снова был лишен доступа в камеру. Но он успел оторвать умирающего от порога смерти. По непонятной причине Мандрил оставил сенник в камере.
Однажды, выйдя из камеры, Мандрил запер ее, а Кропинский все продолжал сидеть не шевелясь в своем углу. Страх не позволял ему приблизиться к Гефелю. Тот лежал вытянувшись, словно оцепенев. Он дышал беззвучно, рот был открыт. Но вот он сделал глотательное движение и прошептал:
— Мариан…
— Так?..
— Сколько времени… — пальцы Гефеля судорожно скоблили сенник, — сколько времени мы здесь?
В углу по-прежнему было тихо. И лишь немного спустя среди тишины и безмолвия из угла донесся ответ:
— Пять день, брат…
Взор Гефеля был обращен к потолку, как неподвижное пламя тихо горящей свечи.
— Пять дней…
Гефель заморгал, и пламя его взгляда задвигалось, как от дуновения воздуха.
— Слушай, Мариан…
— Так?
— Сказал я… Ты слышишь, Мариан?
— Так.
— Сказал я… что-нибудь?
Гефель проглотил слюну.
— Не, брат…
— Совсем ничего?
— Не… Ты только кричать.
— Это правда?
— Так.
Гефель закрыл глаза.
— А ты?.. Что ты?
— Я тоже…
— Кричал?
— Так.
Тишина. Больше ничего сказано не было.
По апельплацу бежал посыльный. Он искал Кремера и, не найдя его, стал расспрашивать..
— Куда он девался?
Он помчался в Малый лагерь, поскользнулся в грязи, чуть не упал и наконец увидел Кремера.