- Так, как же, товарищ генерал? - Настаивал на своём капитан Лазарев. - Можно я, со своими бойцами? ...
- Давай, капитан! Но только не сам! Пошли с десяток бойцов, нам тут не нужно особо шуметь. - Решился комдив. Повернулся назад. - Матвей Егорыч, сколько у нас снарядов осталось?
- По десять снарядов на ствол, из тех, которые сумели вытащить. - Доложился командир противотанкового дивизиона майор Сапронов. - Правда, ещё у трёхдюймовок полсотни выстрелов есть, но там, полностью боеспособное, только одно орудие.
Генерал знал всё это и сам. Неделя тяжелых боев даром не прошла. Генералы Вермахта выбрали его дивизию в качестве основной жертвы и стремились пробить её оборону почти неделю, нанося удары различной интенсивности по разным направлениям. Проверяли оборону отдельных батальонов, испытывали стойкость полков и даже прощупывали отдельные роты и взвода. В конце концов, перенесли удар восточнее и на второй день сумели прорвать оборону. Конечно, и дивизия там была, не чета его соединению. Он, со своими полками, почти, с первого дня войны в бою. Ковно брали, добивали остатки немецких войск в Прибалтике, были переброшены в состав Прибалтийского фронта, сдерживали, сколько могли, немецкое наступление. И держались бы и дальше, но вчера к вечеру пришёл-таки приказ об отступлении. Жаль, конечно, что поздновато. Будь у него, хотя бы, сутки времени он не только сумел бы прорвать кольцо окружения, но и вывел бы большую часть своей техники, брошенной, хоть и выведенной из строя, далеко позади. Ведь и эти орудия вытащили только потому, что они были на конной тяге. Бензин и соляра давно закончились, после того, как немецкие лётчики, не глядя на потери, старательно проутюжили все ближайшие железнодорожные станции. Пусть и не осталось теперь у Люфтваффе на их участке фронта самолётов, но свою задачу они выполнили. И сейчас преимущество в манёвре на стороне Вермахта, а его дивизии остаётся только пятиться на восток, ожидая когда командование фронта перебросит подкрепления.
Хотя фронт не торопится. То ли резервы заняты в другом месте, то ли их направление не самое важное? И где-то противник нанёс удар намного мощнее. Этот "Варшавский чирей", как, в сердцах, обозвал выступ советских фронтов в Польше их комфронта Ватутин, намного опаснее для нашей армии, чем для немцев. Что и доказали сейчас германские войска, ударив с выступа Восточной Пруссии на юг. И сейчас торопятся к Варшаве. Хотя какой в этом смысл? Три недели назад этот удар принёс бы намного больше пользы немцам. Но они почему-то тянули? Не хотели повторять майских ошибок? Вполне возможно, что удар Манштейна был всего лишь отвлекающим манёвром, нужным для успокоения командования Красной Армии. Если это так, то свою роль он выполнил.