— Я не говорила ему, что ты его отец, — тихо сказала она, опуская глаза.
— Но ты когда-нибудь собиралась ему об этом рассказать?
Кэсси молчала. Мысль о письме не давала Себастьяну покоя. Что, если кто-то его перехватил? Если письмо действительно существовало, но не дошло до него, он не мог винить Кэсси в том, что она не решилась написать ему еще раз. Ведь даже его сестра Лиззи — и в то время еще ее подруга — оставила Кэсси, пусть и по требованию отца.
И еще Сэм. Славный робкий мальчик, выглядевший так, словно с минуты на минуту его маленький мирок, ставший более-менее упорядоченным, снова разрушат до основания. Мать была средоточием этого мира, его центром, его якорем.
— Он должен знать, — твердо сказал Себастьян. — Я сам скажу ему об этом.
Кэсси взглянула на него с беспокойством в зеленых глазах.
— Ты хочешь признать Сэма? — недоверчиво спросила она.
Себастьян приложил кулак к груди:
— Он мой сын, разве нет? Или ты думаешь, что, узнав о сыне, я от него откажусь?
— Нет, я просто… Просто я думала, что в связи с коронацией и вообще…
— Сейчас это не главное. В следующие пару недель я хочу с ним познакомиться поближе. Мне нужно решить вопрос, касающийся и Сэма, и моего будущего.
— Тебе не нужно ради него отказываться от трона. Я бы этого не хотела.
Себастьян несколько секунд изучал ее лицо.
— Почему ты снова согласилась со мной встречаться? — внезапно спросил он. — Зачем тебе понадобилось рисковать, когда ты знала, что правда о ребенке в любую секунду всплывет наружу?
— Я хотела видеться с тобой…
Себастьян надеялся, что в этот раз Кэсси говорит правду. Она выглядела хрупкой и измученной, совсем не напоминая ту Кэсси, которую он знал в прошлом.
— Ты не возражаешь, если я лягу спать? — Она с силой потерла переносицу. — У меня с обеда жутко болит голова.
— Я не знал, — обеспокоенно нахмурился Себастьян. — Тебе следовало об этом сказать. Стефанос покажет тебе твою комнату. Она рядом с комнатой Сэма и недалеко от моей, если ночью тебе что-нибудь понадобится.
— Спасибо.
— Кэсси?
Она повернулась и взглянула на него. Лицо ее было бледным, глаза потухли.
— Да?
— Спасибо, что сохранила ему жизнь, — сказал Себастьян. — У тебя были причины поступить иначе, но ты этого не сделала.
— Я не могла, — четко произнесла она. — Я бы ни за что не смогла ни лишить его жизни, ни отдать в детский дом! Я сама выросла, не зная матери. Это огромная дыра в моей жизни. Я не могла допустить, чтобы мой ребенок прошел через то, через что прошла я.
Кэсси говорила сдержанно, но Себастьян чувствовал в ее словах невысказанную боль. Почему он раньше не видел в ней этого? «Может, потому, — подумал он, — что наши прежние встречи, как правило, начинались и заканчивались одинаково — сексом. У нас и времени-то не было на разговоры по душам!»