Может, оно и так, но ведь это ничего не меняет. Она умирает от желания поймать хоть один взгляд Кэла, услышать от него хоть одно словечко, а он по-прежнему избегает ее.
В эту ночь к ней возвратилась привычная гостья, бессонница, с явным намерением не оставлять ее. Прежде Лара просыпалась в четыре утра, а теперь и вовсе не могла сомкнуть глаз.
Однажды в середине августа, с трудом заснув, она через час пробудилась и вылезла из постели. Надев джинсы и майку, девушка направилась в конюшню — седлать лошадь. Кому какое дело до того, что она верхом на лошади объезжает свои владения в предрассветные часы? Она здесь полновластная хозяйка, вокруг ни живой души, Кэл крепко спит в своей каморке.
Ночь выдалась на редкость тихая, на небе сияла полная луна. Завидев Лару, Голденрод навострила уши, но, когда Лара хотела приблизиться к ней с седлом в руках, шарахнулась в сторону.
Что случилось? — удивилась Лара. Неужто лошадь понимает, что сейчас неурочное время для выездов? Лара еще раз попыталась подойти поближе, но Голденрод стала отчаянно брыкаться и ржать. Напуганная Лара сделала шаг назад, но, поскользнувшись на соломе, упала. Лошадь между тем то и дело вставала на дыбы, дико ржала и с такой силой била копытами по стенкам денника, что во все стороны летели щепки. Лара притаилась в углу, стараясь не шевелиться и даже не дышать. Она не понимала, что произошло с кобылой.
Преодолев страх, Лара решила выползти из денника на четвереньках, но тут слева от себя услышала шум. В дверях стоял Кэл, одетый в одни только джинсы. Видя, что он приближается к деннику, Лара что было силы закричала: «Назад, Кэл, назад!»
Он, словно не слыша ее воплей, подбирался все ближе и вдруг одним прыжком ворвался в денник и схватил лошадь под уздцы.
— Уходи! — крикнул он Ларе, стараясь удержать лошадь. Лара, вжавшись в стенку, прокралась вдоль нее, выскочила на волю и, тяжело дыша, наблюдала, как Кэл пытается успокоить Голденрод, жестами показывая Ларе, что ей следует отойти как можно дальше.
Но вот животное успокоилось, и Лара заметила то, на что ей следовало бы обратить внимание раньше: лошадь не наступала на переднюю левую ногу. Это не укрылось от Кэла, и, к ужасу Лары, он опустился на колени, поднял ногу Голденрод и внимательно осмотрел копыто.
Самым удивительным было то, что лошадь, лишь несколько минут назад бившаяся в неистовстве, тут же успокоилась. Кэл полез в карман, достал перочинный ножик и медленно, осторожно извлек из копыта довольно большой камень. Он отпустил ее ногу, и лошадь ударила копытом о землю. Убедившись, что боли больше нет, она опустила голову и принялась лениво жевать сено.