— Видишь вон то здание в сто этажей?
— Вижу, — отвечает Сулейо.
— Оно принадлежит мне.
— Здорово, — говорит Сулейо.
— А банк видишь на первом этаже? — Ну…
— Это мой банк. А серебристый «роллс-ройс» перед ним видишь?
— Вижу.
— Он тоже мой.
— Поздравляю, — говорит Сулейо. — Ты здорово преуспел.
— Они едут в пригород, и Муйо показывает на дом, большой
и красивый, как дворец.
— Видишь тот дом? — спрашивает Муйо. — Это мой дом. А бассейн рядом с домом? Олимпийского размера? Это мой бассейн.
Около бассейна загорает роскошная длинноногая женщина, а в бассейне весело плещутся трое крепеньких ребятишек.
— Видишь ту женщину? Это моя жена. А это мои дети.
— Замечательно, — говорит Сулейо. — Но кто тогда этот мускулистый загорелый малый, который делает массаж твоей жене?
Как кто? Конечно же, я!
* * *
— Они вырвали у господина Мандельбаума бороду, всю целиком, — сквозь слезы рассказывал Лазарь, дрожа в моих объятиях. — Сережка Шипкин всем показывал пучок окровавленных волос. Они били господина Мандельбаума палками и ломами. Он умолял пощадить его. Я слышал, как трещат его кости. Сережка наступил ему сапогом на лицо, проломил череп. Я слышал. Левая нога у господина Мандельбаума подпрыгивала, как карп, с нее свалился башмак. У него была дырка на пятке. Он умер. Я видел.
Слушая Лазаря, Хая кусала костяшки пальцев, слезы катились у нее по лицу, капали с подбородка.
Роза, не шелохнувшись, сидела за столом перед пустой тарелкой, наверно, ждала, когда подадут еду. Ей вечно хочется есть.
Мама крутилась у плиты, гремела кастрюлями, помешивала кашу в чугунке, варила яйца, но видно было, что голова ее занята другим.
Мы все думали: а может, нам повезет, и они пройдут мимо? Хотя знали: придут и к нам. От страха у меня засосало под ложечкой.
— Они перевернули вверх дном весь магазин господина Мандельбаума, — говорил Лазарь. — Все растащили или расколотили. По всему полу валялись конфеты и картошка. Они забрали весы и стремянку. Чуть меня не схватили. Два полицьянта просто стояли и смотрели. Один взял коробку с печеньем. Я прятался за прилавком, а потом бросился бежать. Весь пол был залит кровью. Погромщик побежал за мной, но поскользнулся в луже крови и упал. Я чуть не умер от страха. Прибежал прямиком домой.
Папа, тяжело вздыхая, поглаживал бороду. Никто не промолвил ни слова.
Постепенно успокаиваясь, Лазарь вытащил из кармана бумажный кулек с конфетами и положил одну в рот, словно в награду за свой рассказ. Шмыгая носом, он сосал леденец, будто все это произошло не с ним, а с кем-то другим. Совсем еще ребенок. Спасая свою жизнь, он проехался по луже крови.