Интересно, обыскивала ли полиция туалет во дворе?
Ольга несется вниз по лестнице, пробегает мимо лениво развалившегося на стуле в подъезде полицейского. Тот даже бровью не повел. Она идет навстречу ветру по жидкой грязи заднего двора, заливающейся в открытые туфли; поскальзывается, но не падает; по волосам стекают струи дождя. Наклонившись, отодвигает булыжник, припирающий дверь сортира, и рывком распахивает ее настежь. В ноздри ударяет невыносимая вонь: из-за дождя уровень дерьма в выгребной яме поднялся, а вместе с ним — и миазмы. Где-то здесь должен быть англо-русский словарь, который Лазарь любил брать с собой в туалет. Ольга ищет словарь, натыкается на его твердый корешок, выступающий, словно миниатюрный горный хребет. Сколько раз она ругала брата за то, что сидит и читает на холоде, да разве же он слушал. Придет, бывало домой, расчихается и раскашляется… На прошлой неделе она высморкала ему нос, так он морщился и хныкал как маленький. Книга на ощупь теплая, будто Лазарь только что выпустил ее из рук, будто из нее течет его жизненная энергия. Ноги у Ольги подкашиваются и, чтобы не упасть, она, всхлипывая, плюхается на край сиденья, левая ягодица зависает над дыркой. «Лазарь, — плачет Ольга, прижимая словарь к груди, — братик мой родненький». Столько было надежд… Ни одной уже не сбыться. Она помогала ему учить язык: диктовала английские слова, а он должен был перевести их на русский. В прошлый вторник они как раз проходили букву Л:
ложь
локомотив
ломать
ломоть
лопата
лотерея
лохмотья
лошадь
луг
лужа
лук
луна
луч
лучший
Зачем ей теперь эти чужие слова? Что они могут ей сказать? Она стонет, раскачивается взад-вперед, будто молится, будто бесследно растворяется в пустоте.
любезный
любимый
любить
любоваться
любовник
любовь
любопытный
люди
люк
лягушка
Господи, что я делаю?!
— Ольга, это ты? Ольга?
Ольга вскрикивает от ужаса, съеживается, защищая важную книгу и свое сердце от неведомой напасти. Непонятно откуда взявшийся хриплый голос накатывает на нее из темноты. Опять полыхают молнии; ноги у нее совсем заледенели. От мысли, что она, возможно, тронулась, ей становится невыносимо легко на душе.
Дорогая мамочка, Лазарь умер, а я сошла с ума. В остальном все хорошо, мы про тебя постоянно думаем.
— Ольга, это я, Исидор, — доносится до нее голос. — Я тут, в яме.
И правда, снизу доносится плеск.
— Исидор?
— Да, это я, Ольга. Внизу, в дерьме. Я погибаю.
— Ради всего святого, что ты там делаешь?
— Я обожаю плавать в говне. А ты что подумала?! За мной охотятся по всему городу.
Ольга заглядывает в черную вонючую дырку, к горлу подкатывает тошнота, ее выворачивает.