И буквально в ту же секунду, разрезая летнее марево истеричным визгом, из травы взмыл получивший в жопу деревянным пропеллером, как я сейчас понимаю, долгожданный Фима.
Фима оказался совсем не Мальчик-с-пальчик, а скорее песик-с-носик. В летящем и похабно визжащем существе с трудом угадывался представитель достойного племи собачьих. Скорее оно напоминало облезлого старого хомяка, который сослепу сел на ежика.
— Фимочка! — взвизгнула красивая тетя, и ее визг гармонично слился с визгом воспарившего Фимы. А Фима летел и причитал, летел и причитал. Я как-то автоматически отметил, что летит он хоть и гораздо ниже моего бумеранга, но, бесспорно, красивее. Еще подумал, что в следующий раз надо будет к лопастям свисток привязать, чтобы так же летело и свистело.
…Все-таки крайне неудобно гнаться за мальчишкой на каблуках и со свистящей собачкой под мышкой. Фима уже израсходовал весь отпущенный ему создателем визг и теперь, открыв маленькую пасть, просто свистел на одной ноте, зажатый под мышкой и выпучив мне в спину свои два огромных глаза.
Вернувшись через час, я нашел на поляне свой бумеранг. Точнее, то, что раньше называлось бумерангом. Красивая тетя, не догнав меня, вернулась на поляну и долго мстила суровому оружию справедливых индейцев, превратив бумеранг в две потрепанные лопасти от Карлсона-неудачника.
Есть в природе много всяких зверушек симпатишных: белочки там, бурундуки разные мохнатые, лисички любопытные. Всех и не перечислить. Но все они имеют одно родственное свойство: когда смотришь на животин этих со стороны, умиляешься, как тетка, зависшая над коляской. Ути-пути, какие мы миленькие, маленькие и красивенькие.
Но как только какое-нить зверюго тебя за палец вкусит, ну или в кучу животную ненароком наступишь — все. Никаких те «ути-пути», и тем более «какой миленький».
Урод горбатый — это минимальная характеристика еще недавно красивой и веселой зверушки.
…Грибной сезон нынче в разгаре. Грибов столько, что впору не косой косить, а на комбайне заезжать в лес. Как сойдешь с дороги, загнешься рачком — и попер, попер в такой вот еротичной позе грибки резать да в ведерко складывать.
Намедни мы с товарищем заперлись в лес, загнулись, как два рака, и похромали потихоньку.
Чую, все. Поясница хрустит, в мозгу многокровие начинается. Да и поднадоело как-то.
Поднимаю голову, смотрю, метрах в пяти коллега согнулся в кустах и что-то там похрустывает. Жрет что-то, что ли?
— Эге-гей!!! Отдыхать пора!
А вот когда коллега выпрямился, тут я немного обосрался. Лицо у коллеги совсем не человеческое, а очень даже медвединое. Правда, сильно оhуевшее от неожиданности. Изо рта веточка с куста голубики свисает, а в глазах… Да чёрт его знает, чё там в глазах. Я не офтальмолог и не смотрел в них.