-- Ну, дела!
Десантник тут же начал что-то себе шифровать. Может и впрямь пытался понять откуда взялось это спецсредство, а может перебирал в памяти всех известных ему кандидатов на роль наших спасителей. Именно благодаря этой паузе у меня и появилась возможность подумать над продолжением разговора. Пожалуй, сейчас Клюева следовало огорошить простым и ненавязчивым вопросом, что-то типа "Как пройти в библиотеку?". На примете у меня как раз имелся один такой:
-- Боязно мне что-то, -- как бы разговаривая сам с собой, протянул я.
-- Боязно? -- Клюев среагировал моментально. -- Почему боязно?
-- Кто знает, как там наши наблюдатели?
-- Призраки до них не доберутся, а больше ночью вроде как страшиться некого.
-- Некого говоришь... -- я тяжело вздохнул. -- Тут, понимаешь ли, дело такое... Подопечные мои, Лиза с Пашкой, они не очень-то долюбливают Сергея... Блюмера, я имею в виду. Если сцепятся...
-- А-а-а, это... Вы не волнуйтесь, товарищ полковник, -- прапор широко улыбнулся. -- Загребельный с ними капитана Соколовского оставил. Этот всяких там глупостей не допустит, уж поверьте мне. Костя не человек, а кремень. У него, между прочим, четыре боевых ордена.
-- Солидно.
Я вынужден был согласиться. И только я это сделал, как в темноте убежища послышался звук открывающейся двери. Через мгновение в глубь коридора проник серый, словно плотно нашпигованный пылью свет предрассветных сумерек.
Мы с прапорщиком тут же схватились за оружие, да только напрасно. Опасности не было. Со стороны входа в "Бункер" послышался хорошо знакомый голос:
-- Свои! Не стрелять! -- затем Соколовский добавил: -- Подымайтесь! Скорее! Они ушли.
Все обстояло именно так, как мы и предполагали. Ворота Одинцовской колонии оказались открытыми, причем не просто открытыми, а я бы сказал распахнутыми настежь, если конечно такое определение можно применить к их конструкции. Старый оранжевый "Камаз", к задку которого был приделан запирающий щит, виднелся далеко в глубине периметра. Так что пятиметровый, сложенный из бетонных блоков и кирпича, коридор, именуемый Северными воротами, теперь был полностью свободен. В такой ситуации оставалось лишь надеяться, что мы успели первыми, и внутрь поселения еще не успели пробраться хищные, вечно голодные твари.
-- Как говорится, с возвращеньицем, -- Костя Соколовский бросил на нас с Лешим быстрый взгляд и горько усмехнулся.
-- Да уж... -- кивнул я, припоминая наше показательное, обставленное по всем правилам изгнание из поселка.