Нечасто мне приходилось испытывать страх. Когда мы шли в атаку под ураганным огнем русской артиллерии, меня охватило какое-то странное чувство нереальности, отстраненности, все происходящее казалось скорее неестественным, чем страшным. Не рискну назвать приятным свое первое столкновение с Аидом в Лондоне, да и второе, на крыше Торнфильд-холла, тоже. Так же неуютно я чувствовала себя во время погони за вооруженным преступником и не ощущала особой радости, дважды оказавшись под дулом пистолета.
Но ни разу я не была так близка к неминуемой гибели, как во время поездки с мисс Хэвишем. Мы, наверное, нарушили все правила дорожного движения, какие только есть на свете. Едва не сбили нескольких пешеходов, чудом обошли машины и дорожные столбы и проскочили на красный свет три перекрестка, пока мисс Хэвишем наконец не остановилась, чтобы пропустить тяжелый грузовик. Она мечтательно улыбалась, и, хотя неслась, не соблюдая никаких правил, точно решив покончить счеты с жизнью, в ее манере вести машину присутствовала некая непостижимая утонченность и изящество. Когда я уже решила, что нам не миновать почтового ящика, она нажала на тормоза, переключила передачу — и мы впритирку прошли мимо огромной чугунной болванки.
— Карбюратор немного разбалансирован! — крикнула Хэвишем, перекрывая испуганные вопли пешеходов. — Давай посмотрим, ладно?
Она потянула ручной тормоз, и мы вильнули вбок, перевалив через бордюрный камень и едва не въехав в открытое кафе, так что сидевшая в нем стайка монахинь с визгом бросилась врассыпную. Хэвишем выбралась из машины и открыла капот.
— Ну-ка прибавь обороты, девочка! — крикнула она.
Я сделала, как мне велели, криво улыбнувшись одному из посетителей кафе, а тот в свою очередь злобно уставился на меня.
— Ей так редко выпадает случай поразвлечься, — развела руками я, а Хэвишем тем временем села обратно на водительское место и завела мотор, обдав посетителей кафе облаком вонючего выхлопа.
— Вот так-то лучше! — крикнула моя наставница. — Слышишь? Намного лучше!
Но у меня в ушах стоял только вой полицейской сирены.
— Господи! — прошептала я.
Мисс Хэвишем больно ущипнула меня за руку.
— За что?
— За богохульство, вот за что! Только одно я ненавижу больше мужчин — богохульство! А ну с дороги, безбожные язычники!
Несколько человек на пешеходном переходе в панике кинулись в разные стороны, возмущенно грозя нам кулаками, а Хэвишем как ни в чем не бывало пролетела мимо них. Я оглянулась и увидела голубой маячок полицейской машины, которая неслась за нами под вой сирены. Она, не сбавляя скорости, стала заворачивать за угол, а полицейские спешно начали пристегиваться. Мисс Хэвишем отпустила сцепление, мы сделали крутой левый разворот, пронеслись по тротуару, едва не сбив мамашу с коляской, и влетели на парковку. Промчались между рядами машин, но тут единственную дорогу нам перегородил фургончик. Мисс Хэвишем нажала на тормоза, дала задний ход и сумела развернуться на месте.