Я улыбнулась.
— На нем и держимся.
Мы шли по бесконечному коридору мимо скалящихся фотопортретов Эдриена Выпендрайзера и глянцевых изображений других, весьма многочисленных знаменитостей канала «ЖАБ-ньюс».
— Вам понравится Эдриен, — радостно тараторила Эйди, — и вы ему понравитесь. Только не пытайтесь переюморить его — это выбивается из формата шоу.
— Переюморить? Это как?
Она пожала плечами.
— Не знаю. Но мне велено говорить это всем его гостям.
— Даже комикам?
— Им — особенно.
Я заверила ее, что вовсе не собираюсь юморить, и вскоре мы вошли в студию. Как ни странно, мне сделалось не по себе. Остро не хватало Лондэна. Я прогулялась по знакомой благодаря телевизору фальшивой гостиной, но мистера Выпендрайзера нигде не обнаружила, как и «живой аудитории», которой он обычно хвастался. Вместо нее меня поджидала стайка чиновников — надо полагать, те самые «прочие», о которых говорила Торпеддер. И когда я разглядела, кто это, у меня упало сердце.
— А, вот и вы, Нонетот! — с деланным радушием пробасил командир Брэкстон Пшикс. — Хорошо выглядите. Здоровая, м-м, и бодрая.
Начальнику Суиндонского отделения Сети, хотя он и руководил литтективами, то и дело приходилось лезть за словом в карман.
— Что вы тут делаете, сэр? — спросила я, стараясь не показывать своего разочарования. — Корделия обещала мне, что интервью Выпендрайзера пойдет без цензуры.
— Так и есть, девочка моя, до определенной степени, — изрек он, теребя длинный ус. — Однако без деликатного вмешательства не обойтись, иначе публика может что-нибудь неправильно понять. Мы подумали, что надо бы послушать это интервью и, возможно, если понадобится, предложить некоторые рекомендации, как следует это подать, чтобы получилось… ну, как следует.
Я вздохнула. Похоже, моя нерассказанная повесть умрет вместе со мной. Эдриену Выпендрайзеру, горячо ратовавшему за свободу слова, человеку, осмелившемуся рассказать широкой публике о бедах и страданиях неандертальцев, человеку, впервые во всеуслышание заявившему, что «у корпорации „Голиаф“ есть недостатки», по-видимому, основательно подпилили когти.
— Со Скользомом вы уже знакомы, — продолжал Брэкстон без всякого перехода.
Я посмотрела на упомянутого офицера. Его я знала очень хорошо. Он служил в ТИПА-1, подразделении, занимавшемся внутренними расследованиями в самой ТИПА-Сети. Именно он допрашивал меня о событиях той ночи, когда я впервые попыталась взять неуловимого Ахерона Аида. О той ночи, когда погибли Орешек и Тэмворт.
После нескольких безуспешных попыток выдавить улыбку Скользом наконец сдался и протянул мне руку.