— Видел вас по телевизору, мисс Нонетот. Должен сказать, ваш рассказ о дронтах просто потрясает!
— В другой раз я постараюсь расширить круг тем для разговоров, — невозмутимо ответила я. — Даже попытаюсь рассказать кое-что о том, как «Голиаф» злодейски душит нацию.
Мистер Дэррмо-Какер печально покачал головой.
— Очень неразумно, Нонетот. Очень неразумно. Вы странным образом не желаете понимать, что «Голиаф» — это все, что вам надо. Все, что вообще может вам понадобиться. Мы производим все, от колыбели до гроба, в наших шести тысячах филиалов работают более восьми миллионов людей. От люльки до гробовой доски.
— А сколько вы рассчитываете получить, ублажая нас от рождения до смерти?
— Человеческое счастье бесценно, Нонетот. Политическая и экономическая нестабильность — самая сильная форма стресса. Вам будет приятно узнать, что голиафовский индекс радости сегодня утром достиг наивысшего за четыре года значения — девять и три десятых пункта.
— Из сотни? — съязвил Лондэн.
— Из десяти, мистер Парк-Лейн, — раздраженно ответил голиафовец. — Население под нашим управлением выросло сверх всяких ожиданий.
— Рост ради роста — это философия раковой клетки, мистер Дэррмо-Какер.
Тот помрачнел и несколько мгновений пялился на нас, явно соображая, как лучше ответить.
— Итак, — вежливо сказала я, — вы приехали посмотреть на мамонтов?
— «Голиаф» не смотрит на мамонтов, Нонетот. Это не приносит выгоды. Вы знакомы с моими помощниками мистером Хренсом и мистером Редькинсом?
Я посмотрела на двух его гориллоподобных подручных. Они были безукоризненно одеты, щеголяли безупречно подстриженными эспаньолками и взирали на меня сквозь черные очки.
— Кто есть кто? — спросила я.
— Я Хренс, — сказал Хренс.
— Я Редькинс, — сказал Редькинс.
— Когда он спросит про Джека Дэррмо? — громким шепотом поинтересовался Лондэн.
— Очень скоро, — ответила я.
Дэррмо-Какер снова печально покачал головой. Он взял из рук мистера Редькинса портфель, внутри которого в тщательно подогнанной пенопластовой упаковке лежала книга «Стихотворения Эдгара Аллана По».
— Вы заточили Джека в «Вороне». А «Голиаф» требует, чтобы он предстал перед дисциплинарным советом по обвинению в присвоении чужого имущества, нарушении договоров корпорации, нецелевом использовании свободных средств, пропаже канцелярских товаров и преступлениях против человечества.
— Неужели? — спросила я. — Так почему бы просто не оставить его там?
Дэррмо-Какер вздохнул и посмотрел на меня.
— Послушайте, Нонетот. Нам нужен Джек, и, поверьте мне, мы его добудем.
— Только не с моей помощью.