В 1950 году в Мюнхене был открыт Институт по изучению истории и культуры СССР – солидное учреждение с долгосрочной программой, со штатом, большой библиотекой, крепким издательским отделом. Помимо исследовательской работы и проведения разнообразных конференций по советской экономике, сельскому хозяйству и литературе, этот Институт в течение нескольких первых лет занимался подбором кадров для молодой тогда Радиостанции Освобождение (ныне Радио Свобода). Потом уже Радио стало сильнее Института и отделилось от него, дожив до наших дней, между тем как Институт в 1971 году пал жертвой детанта: считается, что Запад закрыл его в обмен на согласие Кремля начать еврейскую эмиграцию. И Институт, и Радио тайно финансировались Центральным разведывательным управлением.
Одной из креатур ЦРУ в Мюнхене в 50-е годы стало ЦОПЭ (Центральное объединение послевоенных эмигрантов, или Политических эмигрантов, как стали позднее интерпретировать эту аббревиатуру). ЦОПЭ выпускало тонкий журнал «Свобода», «работало» с эмигрантами, занималось юридической и образовательной помощью, а также имело свое издательство. Продукцию ЦОПЭ многие помнят – это, например, первые номера толстого литературного альманаха «Мосты», всевозможные политические брошюры или первое издание «Технологии власти» Абдурахмана Авторханова.
Именно ЦОПЭ и стало тем оптимальным местом, где ЦРУ решило разместить контрольный заказ на «Доктора Живаго», не сообщая об этом никому – в том числе и Феликсу Морроу. Дело было не только в дружественной русской типографии Георгия Бутова (по совместительству диктора Радиостанции Освобождение), которой можно было воспользоваться, но и в том, что ряд сотрудников ЦОПЭ имел рыльце в пушку, отслужив в армии генерала Власова, в пропагандистской розенберговской системе Veneta, а в некоторых случаях и в регулярных нацистских частях. До сих пор бывшие служащие ЦОПЭ (а их почти и не осталось) с крайней неохотой идут на контакт, и выявить детали живаговской истории мне удалось только у одного из них. Да и то я чуть не сорвал драгоценный рассказ.
Дело было в 1989 году, когда я впервые приехал в штаб-квартиру Радио Свобода в Мюнхене. В отделе новостей Русской службы меня познакомили с немолодым уже человеком хорошего роста, которого звали Григорий Данилов. Он не работал полную смену, а, кажется, приходил на полдня. У микрофона не сидел, потому что у него был странный тик: время от времени он сухо поплевывал. Мне объяснили, что во время войны он попал под какую-то бомбежку, и его засыпало песком. С тех пор он этот памятный песок сплевывал.