Она не могла сообразить, на что ей обращать внимание: на его язык, вытворяющий все, что вздумается у нее во рту, или руку, определенно крадущуюся вниз. В голове все смешалось, и Лой приняла решение расслабиться и просто принимать все, как данность.
Райлих коснулся ее плоти и окунулся во влагу, собравшую там. Приласкав маленький бугорок, он проник в нее пальцем и, ощутив всю узость ее существа, вздрогнул. Оторвавшись от ее губ, он спустился к ее груди и поцеловал ноющий сосок. У нее была красивая грудь. Бледная кожа, переходящая в розовый ареол и вершинка, словно вишня, лежащая на снегу. И грудь ее была такой мягкой, что хотелось вобрать ее в свои ладони и согреть теплом своего дыхания.
'Согреть?' — вдруг подумал Райлих. Его никогда не посещали подобные мысли при взгляде на женскую грудь. 'Красивая', 'нравится', 'слишком маленькая' или наоборот, 'можно было бы и поменьше'. Но, 'согреть?' Ему не пришло в голову сравнить ее тело с другими, потому как при одном взгляде на нее у него в голове начинала звенеть только одна мысль: 'Моя'.
Райлих резко отстранился и взглянул на нее с высоты вытянутых рук. Она тут же открыла глаза и посмотрела на него. И, о Господи, он прочел в этих зеленых глазах не вожделение — ужас сквозил в ее взгляде!
— Ты ведь не хочешь этого, не так ли? — усмехаясь, то ли над собой, то ли над ситуацией, в которой он оказался, спросил Райлих.
Он хотел, чтобы она вынесла ему приговор своим ядовитым 'нет', но она молчала, и это было куда невыносимей. Ради брата она пришла к нему сегодня, позволяя делать со своим телом все, что ему вздумается. Ради брата целовала его в кабинете, словно безумная. Не потому, что все еще любила его, Райлиха, а потому, что платила ему своим телом за услуги, которые он не согласился предоставить просто так…
Райлих сполз с нее и присел на край кровати. Возбужденная плоть пульсировала в паху и требовала свое, но внутри у него было настолько мерзко, что он практически не ощущал этой боли.
— Одевайся и уходи, — ответил он ничего не понимающей Лой.
— Но…
— Я сказал 'одевайся и уходи'.
— А как же Тайрин?
Он обернулся к ней и посмотрел так, что у Лой остановилось сердце. Эта не выказанная боль — она смотрела на него из недр королевской души. И вся его красота поблекла в один миг. Он стал похож на загнанного зверя, которого ожидала горькая участь стать добычей охотника.
— Уходи, я сказал, — прорычал Райлих и, подняв с пола ее халат, бросил его на кровать.
— Не подхожу, значит, — ответила она и поднялась на ноги, даже не пытаясь одеться.
— Что ты делаешь? — занервничал он, опасаясь, что при взгляде на ее обнаженное тело, может наброситься и изнасиловать ее.