— Потому что я буду не в том состояние, чтобы познакомиться с твоей семьёй в эти выходные, тем более вести разговоры или даже сидеть, облокотившись на обеденный стол.
— Ой, — сказала я, — а когда ты впадаешь в спячку? — мой голос затих, когда это странное слово слетело с моего языка.
Он взял свой сотовый со стола и открыл календарь.
— В четверг, двадцать седьмого.
— Это день Благодарения, — сказала я.
— В четверг и пятницу мы не учимся.
Как жаль, что тебя уже не будет рядом.
— Часы тикают для всех, особенно это касается таких как я.
Прости.
— Ладно, а что, если успеть до четверга? — спросила я.
— Сегодня понедельник.
Тогда как насчет завтрашнего вечера?
Он кивнул.
Это будет считаться.
Свианием.
Итак.
.
.
— Я познакомлюсь с твоими бабушкой с дедушкой? Во что мне лучше одеться? — поддразнивал он меня.
— Я думаю, что бы ты не надел, не считая мешка для трупов, на тебе будет смотреться замечательно, — рассмеялась я, и повернулась к его коллекции портретов.
Среди застреленных в голову ангелоподобных детей, солдат с носилками, и юношеского хулиганья, была одна черно-белая фотография девушки-подростка.
Её темные волосы были уложены в прическу в стиле сороковых годов и она была одета в цветочное платье с прямыми плечиками.
Обе её руки были подняты с одной стороны, где за ухо была заправлена маргаритка.
Её темные губы игриво улыбались.
Она была потрясающей.
— Кто это? — спросила я, хотя уже знала ответ, прежде, чем слова сорвались с моих губ.
Винсент подошел позади меня и положил свои руки на мои.
От него пахло свежестью, лавандовым мылом и каким-то мускусным шампунем.
Я облокотилась на него и он обнял меня.
— Это Элен, — нежно сказал он.
— Она была красивой, — пробормотала я.
Он положил свой подбородок мне на плечо, нежно поцеловав меня.
— Пока я не встретил тебя, я и не помышлял ни об одной женщине, кроме неё.
После её смерти, я посвятил свою жизнь мести.
Услышав боль в его голосе, я спросила, — Ты нашел тех солдат?
— Да.
— Ты их.
.
.
— Да, — ответил он, прежде, чем я успела продолжить.
— Но этого было не достаточно.
Я должен был последовать за каждым жестоким негодяем, кого смог найти и даже когда худшие из оккупантов и коллаборационистов ушли, этого было бы не достаточно.
Сложно воспринимать Винсента как убийцу, и неважно кого он убивал человека или ревенента.
Хотя теперь, когда я увидела как сражался Винсент, я понимала, что он и его близкие возможно даже способны повести за собой армию.
Но каким человеком нужно быть, чтобы прожить больше полвека, думая только о возмездии?
Круто, вот она опасная грань, которая так привлекала и пугала меня — у неё была причина.