— Тогда как?
— Не имеет значения.
— Но, Монте, для меня это имеет значение. Я хочу знать, как ты попадаешь ко мне.
— Прости, Пеллеа, но я тебе этого не скажу.
Она нахмурилась. Ей не понравился его ответ.
— Ты понимаешь, что я сильно рискую? Ты ведь можешь появиться в неподходящий момент, и я ничем не смогу тебе помочь.
Он уже ей это говорил, но решил повторить еще раз:
— Я никогда не сделаю ничего такого, что может тебе навредить.
Глядя на него полными тревоги глазами, Пеллеа покачала головой:
— Нет, Монте, в таких вещах никогда нельзя быть полностью уверенным.
Монте пожал плечами. Разумеется, он понимает ее и сочувствует ей. Но что тут поделать? Он не может никому открыть свой секрет.
— Я не могу тебе сказать, Пеллеа. Прости. Наши отношения здесь ни при чем. Речь идет о моей способности вернуть мою страну, когда придет время.
Пеллеа молча встретилась с ним взглядом. Ее по-прежнему злит его скрытность, но все же тот факт, что Леонардо втайне следит за ее входом, еще более возмутителен.
— Не могу поверить, что он за мной следит! — воскликнула она.
Монте улыбнулся:
— Что тебя так возмущает? Разве ты сама не наблюдаешь за всеми тайком?
— Да, но я наблюдаю за общими коридорами, а не за частными входами.
— Ну да, конечно, — поддразнил ее он. — Это большая разница.
— Да, большая. Я никогда бы не установила скрытую камеру на входе у Леонардо.
Монте поднял бровь:
— Да, но он тебя не интересует, а ты его очень интересуешь.
Поразмыслив над этим несколько секунд, она поморщилась:
— Я найду его камеру и отключу ее.
Монте покачал головой:
— Не делай этого. Он узнает, что ты ее обнаружила, и найдет другой способ за тобой следить. Тот факт, что ты знаешь о камере, дает тебе преимущество. Ты можешь узнать ее расположение и уклоняться от нее, когда нужно.
Послышался какой-то странный хрипящий звук. Обернувшись, они оба увидели, что отец Пеллеа приподнялся на подушках.
— Папа! — воскликнула она, бросившись к нему. — Не пытайся встать сам. Я тебе помогу.
Но он смотрел не на свою дочь, а на Монте.
— Ваше величество, — простонал он. — Грэндор, король Амбрии.
Монте подошел чуть ближе, надеясь, что Ванек Мараллис поймет, что перед ним стоит не король, которого он когда-то предал, а сын этого короля. Его впервые приняли за его отца. Он испытал одновременно странное чувство гордости и отвращение.
— Мой синьор, — пробормотал отец Пеллеа. Его худое, изможденное лицо все еще оставалось красивым. — Подождите, не уходите. Мне нужно все вам объяснить. Все не должно было так получиться. Я этого не хотел.
— Папа, — сказала Пеллеа, пытаясь его успокоить. — Прошу тебя, ляг и больше не разговаривай. Тебе нельзя волноваться.