Какие трепетно-живые слова находит Владыка, чтобы изобразить возлюбленную русскую народную душу, чтобы дать почувствовать ее красоту!
"…Она такая мягкая и такая широкая, многогранная, таинственная, непонятная, загадочная, не удовлетворяющаяся земным сытым житейским благополучием, а тоскующая о Боге, по небу, по граду Китежу — та душа, о которой сказал поэт, что "звуков небес заменить не могли ей скучные песни земли…" — пишет Владыка в своей маленькой печатной работе: "О нашей русской православной церковности" (1922 г.). Не об этой ли душе — погибшей?.. погибающей?.. — не о ней ли горькие думы бессонными ночами, на которые он жалуется?.. Град Китеж… — и страшное, страстное, подобное наваждению, прельщение грубыми материальными благами, которым прежде русский народ так искренно, так праведно своей души безраздельно не отдавал… — как это противоречие могло возникнуть, как его разрешить, как его теперь изжить?..
Зима 1942–1943 годов решила судьбу России. Немцы докатились до Волги и наткнулись на твердыню Сталинграда; защита его вызвала в стране бурю патриотического восторга. Героический подъем с новой силой охватил всю Россию. Началась борьба, насмерть, двух народов: удачи и неудачи, временное продвижение, временное отступление, смена надежд и тревоги (особенно летом 1943 г.). Но далее все яснее, все отчетливее и с каждым месяцем все несомненней, что Германией война проиграна и что германское отступление теперь уже окончательное…
Владыка внимательно следит за военными событиями. При встречах радостно говорит о продвижениях русских армий, рассматривает карту. Теперь добрые вести о войне — его утешение, его отрада. На столе "Война и мир". Он перечитывает Толстого с живейшим интересом. "Сейчас мы вновь переживаем вторую Отечественную войну, тот же всенародный подвиг спасения родины…" — говорит он.
Дальнейшие события патриотическую его радость только усиливают. Не о спасении русского народа от германского нашествия уже теперь речь, а об ошеломляющих военных успехах "победоносного русского воинства", за ними с восхищением следит весь мир… Еще немного, полгода, и вскоре после высадки союзников во Франции начало финала — разгром Германии. Русские уже всюду: в Пруссии, Чехословакии, в Венгрии, на Балканах… Остается штурм Берлина… Сказочной отваге осаждающих соответствует баснословная мощь вооружений — и Берлин взят!
В один из этих победно-финальных дней я застала Владыку счастливым, сияющим, вокруг него лежали газеты, в руках был иллюстрированный журнал: он любовался портретами советских маршалов… — Смотрите, смотрите, подлинные орлы… Вот этот на Кутузова похож, а вот — Багратион, а вот этот — Барклай… Какие молодцы! Какие лица! Благообразные, волевые, умные… — с веселой улыбкой говорил он.